<intro img="воздухоплавание.jpg"> попытки покорить орловскую атмосферу в условиях традиционных ценностей и массовой веры в Б-га.
</intro>
Заря воздухоплавания - попытки покорить орловскую атмосферу в условиях традиционных ценностей и массовой веры в Б-га.
Мотание по заграницам не доведёт до добра[править | править код]
В середине 19 века жил-был состоятельный помещик Иван Мацнев. Имел усадьбу в городе Орле и небольшое имение в Малоархангельском уезде. И вот оказался Иван за границей. Сия заграница была классической - Париж с окрестностями. Но время тогда было непростое - между Российской империей и Западной Европой имелось, как любят выражаться дипломаты, "некоторое непонимание текущей ситуации". Европу сотрясали всякие революции, а во Франции эта самая революция ещё и победила. Императору Всероссийскому, Царю польскому, Великому князю Финляндскому Николаю I такой расклад не понравился. Русский самодержец запретил всякие поездки за кордон. А то дворяне со студентами насмотрятся на тамошнюю жизнь, приедут домой и начнут носиться с подозрительными лозунгами: "Свобода! Равенство! Братство!", а дальше - больше: будут кидать в православные массы провокационный призыв: "Женщина тоже человек и имеет право голоса!", в результате чего может развалиться Святая Русь. Нам такого не надо! Мы тут своим умом живём. Можно было ещё указать на опасность "мерзких некошерных геев", но у царского правительства не было в арсенале такой превосходной аналитики - щито поделаешь, коли на дворе стоит дремучий 19 век.
Однако отеческие рекомендации питерского самодержца среди русской аристократии не пользовались поддержкой. Мешали и протестантские жёны, и итальянские курорты под австрийским покровительством, и французская мода, и различные английские технические новинки, а больше всего, конечно, вино.
Так вот: коренной орловчанин, отставной тридцатилетней офицер Иван Мацнев гулял по французской столице и вдруг увидел аэростат с людьми, летящий чуть ниже облаков. Захотелось нашему Ивану полетать. Что ж не полетать, когда есть деньги и желание? Поднялся Ванёк на высоту свыше 1000 метров и выпил бокал шампанского за здоровье государя-императора всероссийского.
Николаю I быстро донесли о выкрутасах орловского дворянина. Император пожелал высказать своё глубокое неудовольствие сим поступком: "Негоже русскому офицеру, пускай даже и отставному, летать на потеху французской публики". Но дело возбуждать не стали, так как репутационные потери для петербургской короны на внутреннем рынке общественного мнения оказались бы намного большими. Жандармы (наши православные ребята, а не какие-нибудь галло-кельтские законники) рассудили здраво: в Европу ездят в обход запретов многие, а делать "козлом отпущение" Ивана Мацнева как-то глупо. Отец у него генерал, герой Отечественной войны 1812 года. Его портрет красуется в галерее славы, сам великий художник Джордж Доу запечатлел его для потомков, а в Орловской губернии семейка Мацневых богатая и влиятельная. Зачем раскачивать собственную лодку без должного профита?
Забылась бы эта история, если б у Ванька от полёта на воздушном шаре не снесло крышу. Мацнев загорелся идеей воздухоплавания. Захотел наш земляк поднять Россию с колен, да так, чтоб она воспарила над облаками. В прямом смысле этого слова. Вернувшись из "разлагающейся" Европы, Ваня принялся мастерить собственные аэростаты. А это удовольствие было не из дешёвых - около 2500 руб. серебром. Денег потратил кучу, но свой воздушный шарик забацал с корзиной и мешками. Летал над Петергофом, поражая воображение местных обывателей, а власть всё это терпела.
Война как "двигатель прогресса"[править | править код]
Вскорости грянула Крымская война. Империи в очередной раз разошлись в вопросе "Чей Крым?" В результате по-старинке пришлось пустить в ход взаимные убийственные аргументы. Наши партнёры высадились нехилым десантом на пустынных пляжах Евпатории и осадили базу Чёрномоского флота. Началась многомесячная битва за Севастополь. Будучи человеком авантюрного склада, Мацнев оказался в этом осаждённом городе.
И тут Ивану на ум приходить занимательная идея: "А почему бы не использовать воздушные шары в военных целях? Разведчики рискуют жизнями, добывая ценную информацию, перебежчики часто перевирают и путают данные, а сверху видно все как на ладони: и укрепления, и слабости вражеских позиций". Но уведомлять об этом Николая I как-то было не с руки - государь дюже обижен на воздухоплавателей. С запада пришла эта "зараза". Так и умер Николай Павлович с большими претензиями к Европе. На престол вступил Александр II, и тут же по горячим следам толкнул ему Ванёк посредством докладной записки идею об использовании аэростатов для военной разведки. Типа сейчас как раз самое время. Новый монарх не спешил с выводами, ибо тогда подобные предложения были в новинку, требовалось веское слово экспертного сообщества. Александр II обратился за советом к главнокомандующему Крымской группировкой князю Горчакову. Князь дал резолюцию в лучших традициях фатализма: "Мысль использовать аэростаты в военном деле, безусловно, прогрессивная, но прогресс, государь, не на нашей стороне. Мы сконструируем один воздушный шар, а англичане с французами - пять в ответочку. Мы два - они десять". оглянуться не успеем, и вот уже сибирский Тобольск сотрясется от картечных гранат, летящих на православные храмы с благословенных небес. "У вражеской коалиции ресурсов и опыта в плане воздухоплавания, увы, намного больше, чем у подданных Вашего Величества - не стоит провоцировать европейских инженеров подобными намерениями".
Тем не менее, Иван Мацнев на свой страх и риск совершил полёт вокруг осаждённого Севастополя жарким летом 1855 года. Впрочем, это не помогло: город русской славы, самоотверженного героизма и беспримерной доблести всё равно пал.
Его пример - другим наука[править | править код]
Обиделся Ваня на такой расклад злодейки-судьбы, уехал к себе в Орёл, задумав развивать гражданское воздухоплавание, коль с военным не получилось. Мы точно не знаем, получил ли предварительно контузию наш Иван, но быть локомотивом прогресса в Орляндии можно, если только с дикого опохмела, а так - на трезвянку - и до беды недалеко. В Орле он пытался строить летательные аппараты по новым чертежам, терпел аварии, сталкивался с непониманием. Люди предупреждали его, мол вся эта суета от лукавого, до Б-га всё равно не долетишь. Но бывший офицер кирасирского полка был упрям и фанатично предан идее освоения нижних слоёв стратосферы.
В результате Мацнев залезал в долги, брал кредиты, распродавал ценные вещи - лишь бы подняться на жалкие 2000 метров по вертикали. В конце концов, генеральский сынок, наследник солидного состояния разорился. Его дом на ул. 3-ей Курской был продан за долги кредиторам в самом начале 1857 года, после чего Иван обнищал окончательно. Наш земляк в прямом смысле слова пустил отцовское наследство по ветру... Без денег любая светлая мечта быстро покрывается тёмной пылью безысходности. Вот и дальнейшие данные о жизни Ивана Мацнева плотно заросли плесенью неизвестности, за которой не видно последней части его увлекательной биографии.
Только спустя 38 лет орловский люд лицезрел полёт аэронавта во всей красе. Некто Деревицкий поднялся с улицы Горького (тогда она еще называлась Садовой) на высоту почти в одну версту, после чего спустился вниз на парашюте. Народу присутствовало уйма, разговоров и кривотолков имелось - на полгода. Но и такое событие стало возможным только благодаря "загнивающим прозападным тенденциям" местного губернатора А.Н. Трубникова. Это тот самый чинуша, при котором был пущен орловский трамвай, началась электрификация города, открыт краеведческий музей, быстрыми темпами развивалась проводная телефонизация, проехал по губернскому центру первый автомобиль. Другими словами, аэронавтика в Орлеце резко взмыла ввысь только при создании благоприятных условий сверху. Но время было упущено: воздухоплаванию дышала в спину авиация.
Такой крупный город российской империи как Орёл ощутил это дыхание воочию, когда ровно через 16 лет после санкционированного полёта Деревицкого с местного ипподрома поднялся биплан под управлением лётчика Уточкина. Этот аппарат конструкции "Фармана" облетел город трижды, парашютов не понадобилось, несмотря на сильный майский ветер, а фурор был такой, что православные колокольни оказались не звонницами к службе, а простыми смотровыми площадками для впечатлительных гимназисток и дьячков. Успех этих полётов надолго задвинул орловское воздухоплавание в тень. Тем не менее, у Орлеца был отличный шанс затмить славу Константина Циолковского и Калуги вместе взятых, если б в своё время власти и общество помогли Ивану Мацневу в его смелых попытках освоить небо над Окой. Был шанс, да сплыл...
|
