Дешкин – единственный постоянный порт в верховье Оки, эпически просраный благодаря такому же срачу между соседями. Футуристическо-историческое олицетворение всей Орловщины.
Анонимусы благодарят не совсем светлых и официальных, но зато очень добрых и словоохотливых археологов, поделившихся с ними совершенно новой исторической информацией (как, впрочем, и со всеми образованными обитателями этих ваших Интернетов), обретенной по результатам совсем недавних раскопок.
Геогидрологические особенности и экономические предпосылки
Как выяснилось еще в XVI веке, Дешкино, находилось как раз там, где Ока становилась настолько глубокой, что могла свободно пропускать старинные суда не только по весенней большой воде или с открытием водосливных плотин, а в любое время периода навигации. Глубина реки позволяла по летней жаре именно досюда подниматься гружёным судам с низовья. Дальше вверх по течению – в Орёл отправлялся только порожняк на бурлацкой тяге.
Так что сама природа повелела обустроить здесь логистический центр c торговой пристанью, амбарами, сараями, погребами, ледниками и прочими ништяками, включая кабак с блэкджеком и шлюхами, а также церковь со всеми, присущими ей причиндалами. Соответственно, тот, кому принадлежали здесь земли и прочая недвижимость, имел с этого весьма не хилый профит и большой почёт местных аборигенов.
Предыстория
Собственно, народ в этом пункте жил с незапамятных времен среднего неолита. Если опытная рука копателя потревожит здешний девственный чернозем, то на глубине, сокрытой культурными слоями 17- 20 веков, обнаружит реликты домонгольских эпох. Ложновитые перстни, решётчатые и другие кольца, змееподобные пряжки и амулеты и много что еще, сокрытое в прибрежных насыпях, свидетельствуют о том, что земляки-вятичи совсем не бедствовали ни при Хазарском каганате, ни в последующие века относительной независимости от матери городов русских.
Углубившись далее в культурный слой и глубину веков, можно отыскать даже гаджеты бронзового века. Топорики всякие из древнего бронзового цветмета, браслетики и прочая хрень, безусловно, многое может рассказать специалисту о непростой, но веселой жизни местной голяди и протобалтов, некогда проходившей на берегах родной Оки. А покопавшись поглубже, можно наткнуться и на первобытные артефакты в виде наконечников красивых кремневых копий, стрел и даже на каменные скребки, которыми древние угрофинны в ледниковый период счищали со шкур зубров, мамонтов и оленей всё то, что побрезговали сожрать более достойные хищники. О как!
А во времена, когда Орловщина с окрестностями представляла из себя неотъемлемую часть Великого княжества Литовского (14-15 века), в Дешкино исправно функционировал на местных дровах металлургический заводик, отливавший железяки из руды, поставляемой из северских земель. Характерно, что дешкинская металлургия имеет многовековую историю с естественным для этих мест безрадостным концом.
Интересно, что среди всей шихты, оставшейся после старинных выплавок, добрые люди с металлоискателями не поленились потрудиться и откопали-таки петриналь (рушницу) 14 веку изготовления, представляющую из себя первый огнестрельный короткоствол – эдакую ручную 40-сантиметровую шестигранную пушечку с просверленным отверстьицем для огневой стрельбы по неприятелю. Это примерно то, что первым делом делает в детстве любой анонимус из медной трубки, коробка спичек и подходящего металлического шарика в целях весомой аргументации в дискуссиях с оппонентами. Так что и в те давние времена в эти места без любезного приглашения местных пацанов лучше было не соваться во избежание насыщения своего слабого организма труднопереваримыми ингредиентами.
История
В первой половине 17 века деревеньку Дешкино поделили две влиятельные дворянские семьи Ловчиковых и Безобразовых.
Безобразовы приобрели в Дешкине земли еще в незапамятные времена. Думный дворянин Абрам-Кузьма Осипович Безобразов, видимо, в силу своих семитских корней умудрялся сохранять влияние при всех государях непростого времени своей жизни. Его наделяли чинами и землями и Иван Грозный, и Борис Годунов, и Василий Шуйский, и Дмитрий Иванович (Лжедмитрий) I. При царе Федоре Иоанновиче в 1594 и в 1596 годах в должности 2-го воеводы строил он засеки в здешних местах, и приглянулась ему деревенька Дешкино, которую он и уговорил отдать нового царя Бориса Годунова, когда числился у него кем-то вроде советника.
Удачно расположенная деревенька приносила Безобразовым стабильный доход, регулярно поставляя в родовое поместье под Серпуховым жратву и прочие изделия тяжелой железной промышленности местного производства. Люди Безобразовых оборудовали на Оке пристань и перевозы (типа паромов). При финансовой и организационной поддержке Безобразовых сразу после Смуты была тут запилена церквуха имени Дмитрия Солунского (покровителя воинов), ибо без профессиональных бойцов в те времена, когда даже Орел из себя представлял груду старых головешек, было никуда не деться.
Значит, еще до восстановления Орла из пепла Дешкино, ставши селом, заматерело: сельхозники лопатили, куяльники наяривали, бродники вмахивали, лодошники шастали, торгаши маяли негоцию, а хозяева всей этой жизни предавались более важной дворянской ерунде в столичных апартаментах и подмосковных вотчинах. Впрочем, как и сейчас.
Дальше – больше: подрос и вошел в папашину долю его старший сын – Иван Богданович Ловчиков, приноровившийся вкладывать заработанное на государственной службе бабло в расширение семейного бизнеса в Дешкино, обустройство портовых сооружений и строительство флотилии.
И тут незаметно подкрались Ловчиковы. Кстати, тоже ни разу не местные, а родовые московские чистоплюи. Вначале старшой Богдан Иванович приобрел у здешнего однодворца кусок земли на берегу, поставил пристань, соляной складик на возвышенности и стал, значится, налаживать торговлишку солью, благо в низовьях Волги у него было многое схвачено. Непосредственно занимался всем приказчик Ловчиковых – некто Любязов (имя утеряно) – негоциант по призванию и нахальный хохол по происхождению. Он ни разу не брезговал запускать шаловливые ручонки и в мошну своих хозяев, и в бизнес конкурентов. Например, зазвал он как-то к себе в гости приплывшего со стругом «московитина» Моисея Столыпина и избил его мало не «смертным боем», приговаривая: «Не становися де на пристани Андрея Ильича, становися де у нашей пристани»...
Пока Безобразов и Ловчиковы вели бесконечные тяжбы, таская друг друга по судам, их люди — приказчики и крепостные крестьяне, поощряемые своими господами, устраивали между собой настоящие побоища, после которых побитых развозили на телегах по домам, а кое-кого и на местный погост.
Короче, еврейские корни Безобразовых, столкнувшись с малоросской простотой Любязова и московской наглостью Ловчиковых, заискрили и грозили обернуться чем-то более пламеносным. У Безобразовых, конечно, также были на селе приказчики, работники, да и просто – холопы, но большинство из них имело внезапно русское погоняло Дешкины. Они, конечно, могли не только пробить в щи кому угодно, но и украдкой отправить оппонента к праотцам более действенными методами. Правда, пока команды на беспредел от хозяина не поступало. Но это до поры, до времени.
Как известно, 17 век в Русском царстве был богат на реформы. Романовы, дорвавшись до власти, стремились причинить добро как можно большему количеству подданного народонаселения и затевали все новые и новые новшества. На что народ, впрочем, отвечал не менее кроваво.
Итак, задумало правительство младореформаторов при молодом царе Алексее Михайловиче провести налоговую реформу: с одной стороны, помпезно отменить прежние налоги, а с другой – ввести новый налог, хоть и большой, но незаметный (косвенный), чем заслужить неописуемую благодарность дорогих соотечественников. Короче, решили обложить акцизом соль.
Сказано – сделано: с февраля 1646 года стоимость порошка NaCl возросла раза в три, от такого ценового скачка еще не привыкшие к инфляции простолюдины просто впали в прострацию, а торговцы белой смертью воспрянули, ибо отдавать в казну неожиданный навар никто не спешил, но бабло в отрасли закрутилось реально крутое. Правительство подергалось пару лет, всевозможно взывая к совести обнаглевших соляных торговцев, а потом внезапно признало реформу несостоявшейся и затребовало сполна выплатить все налоги, что было ранее отменены. Причем, возврат переплаты по соли хомячкам никто не предложил. Да и сама солененькая, если и подешевела, то ненамного.
Тут народ понял, что его нехило так развели на бабки и вооруженной толпой пошел расправляться с горе-чиновниками и барыгами-солевиками. Многие представители перечисленных категорий, включая членов царского правительства, тогда скопом приняли ислам, а чудом оставшиеся в живых надолго забыли как о понятии товарно-денежных отношений, так и о теории косвенного налогообложения.
На беду Ловчиковых, а особенно – Любязовых в те тревожные времена внучок нашего Абрама Безобразова - стольник Андрей Ильич обитал во Мценске в служилой должности при мценском полку. А характер у него был – точь в точь дедов, где домовитость и хозяйственность сочетались с потребительским отношением к государственной службе, а расчетливость и прижимистость доходили до абсолютной скупости. Кроме того, он по молодости был дерзок и храбр до бесшабашия. Сердце Андрея Ильича истекало праведной кровью, когда он прикидывал, какие бы барыши мог заработать на солевом бизнесе, если бы не конкурент, и кипело праведным гневом к мерзким выходцам из Щеневмерлы. Душа требовала справедливой расплаты.
И час ее настал! Однажды темной ночью в позднюю осень 1648 года сторона Ловчиковых-Любязовых в Дешкине дружно заполыхала. Обитатели той половины села не смогли выбраться из домов, двери которых были заботливо подперты снаружи. Как поет ныне современный Шнур: «Никто не выжил, все сгорели…» О кончине всей семьи приказчика Любязова говорят оплавленные нательные серебряные кресты, оставшиеся на месте гибели их хозяев, а также нехилая серебряная заначка, слипшимся самородком пролежавшая на месте древнего пожарища без движения почти 400 лет, пока не пошла на пользу добрым людям с металлоискателями.
Сгорели все строения и сооружения, принадлежащие Ловчиковым: пристани, лабазы, склады и т.п., дома его людей с обитателями и прочей скотиной. Как выяснилось совсем недавно, огонь поразительно не тронул ни одного принадлежащего Безобразовым объекта.
Хотя еще сгорела церковь. Она была деревянная и растворилась в огне вместе с настоятелем. Его оплавленный килевидный наперстный крест 16 века был найден на месте прижизненной кремации его хозяина совсем недавно. Единственное, что не пострадало, - это бронзовый купольный крест церкви. Целехонький он в ту же недавнюю экспедицию был найден на небольшой глубине под дорогой, по которой несведущие сельчане в последующие века ездили к реке.
На разборку инцидента в Дешкино изо Мценска оперативно был выслан отряд стрельцов во главе со… стольником Андреем Ильичом Безобразовым. Который быстро разобрался в случившемся и вынес вердикт: типа негодяй приказчик Любязов скрылся с казной, спалив все, чтобы скрыть свидетельства воровста и прочих своих злодеяний. Так и порешили. А чтобы ни у кого не осталось вопросов, стрельцы-молодцы быстро засыпали пожарище землей и вернулись во Мценск восвояси. Больше на месте пожарища никто не селился. Видимо, темные аборигены опасались неупокоенных душ погорельцев или что-то типа того.
Ловчиковым в Дешкине был нанесен такой экономический удар, от которого они не смогли больше оправиться. Впрочем, и не старались. В те годы многие торговцы солью закрыли свой бизнес во избежание… Но Ловчиковы не были бы Ловчиковыми, если бы прощали своих обидчиков. Много лет братья Ловчиковы: Иван Богданович и Степан Богданович делали успешную карьеру, пока не доросли до думных дворян и очень влиятельных лиц при молодом царе Петре I, переплюнув по уровню Ивана Безобразова. А Иван Ильич Безобразов, доживши до преклонных лет и оставшийся в той же должности стольника, в 1689 году внезапно получил назначение воеводой на Терек и, не понимая причин своей опалы, обратился к помощи ворожей и колдунов, чтобы те привадили молодого царя Петра к нему. За что был схвачен, подвергнут пыткам и тордественно обезглавлен в Москве на Красной площади. Имущество его было конфисковано, жена сослана в Сибирь, челядь высечена. Эпик фейл.
Так Дешкино потеряло двух крупнейших инвесторов и впало в уныние.
Нет, оно, конечно, не умерло. Оно постепенно отстроилось. Были восстановлены пристани и перевозы, склады и лабазы. Церковь, однако, появилась только через полтора века, правда, уже кирпичная.
Торговля солью тоже велась, но уже не Любязовыми. Впрочем, по мере продвижения на юг границ Российской Империи выяснилось, что соль проще возить посуху лошадками напрямик, чем херачить туда же вкругаля на веслах против течения. Речной солевой бизнес постепенно сдувался.
Кузнец что-то загрустил после гибели Безобразова и начал потихоньку чеканить фальшивую монету. Вначале медные петровские копейки очень неплохого качества уходили на ура через систему поставщиков и покупателей соли. Но потом захотелось чего-то более возвышенного, но слегка подсеребренные рубли вызвали большое подозрение у компетентных органов. Конец фальшивомонетчиков в начале 18 века был несколько предсказуем.
Кроме того, обмелела Ока. Дело в том, что на 17 век приходится апогей Малого ледникового периода, в течение которого количество выпадающих в здешних местах осадков значительно снизилось, что привело к обмелению Оки и уменьшению ее пропускной способности в летнее-осенний сезон.
То есть это было не самое лучшее время для взрывного развития речного порта в наших конубрях. И даже наоборот – наметилась тенденция грядущего логичного исхода.
Но тут вмешалось государство в лице Екатерины II и административными рычагами попыталось вдохнуть экспансионный экономический кураж в местную безысходность путем создания целого административно-территориального образования – Дешкинского уезда с приданием последнему статуса города.
Сия особа очень ратовала за городское благоустройство дремучей русской провинции. По немецкому образцу формировались магистраты, учреждались генеральные планы городов, с прямыми улицами и центральной площадью. И само собой разумеется - неотъемлемая черта - это герб. И вот в 1778 году появилась на потеху Вселенной Орловская губерния, которая включала в себя 13 уездов. Семь из них - наши родные: Орловский, Кромской, Мценский, Болховской, Ливенский, Малоархангельский, Дмитровский. Пять со временем сбежали к соседям: Севский , Брянский, Елецкий, Карачевский, Трубчевский. А Дешкинский уезд скоро просто исчез.
Когда этот населённый пункт Орловщины внезапно стал городом, в нём проживало 900 счастливчиков с новой городской пропиской. Для 18 века цифра, касательно уездного центра, вполне сносная.
В новом городе были учреждены соответствующие органы уездного управления: присутственные места, суд, дворянская опека, правление городничего и казначейство. Вдоль берега Оки у пристани были выстроены многочисленные «магазины» (склады) и амбары для хранения продукции, перевозимой по реке.
Как и всякому другому городу губернии Дешкину был пожалован герб и составлен первый в его истории регулярный (генеральный) план развития. Согласно этому плану город делился прямыми улицами на 33 квартала. В нём как и прежде оставалась одна церковь. Отводились специальные места под главную городскую и торговую (ярмарочную) площади, а вдоль Оки предполагалось разбить городской бульвар. Были здесь и многие другие атрибуты города, а главное, - трактир. Казалось, что новый город будет расти и процветать. Но это только казалось.
Как только померла Екатерина II, её сын Павел I тут же лишил Дешкин регалий административной районной столицы и сделал его простым заштатным городком Мценского уезда, а территорию "Дешкинского улуса" разделили на три части между соседями.
Но и заштатным городком Дешкин оставался недолго. Теперь уже внук Екатерины II подбросил дровишек под котёл смерти для орловских городов: заштатный город опять превратился в село Дешкино, с населением в 700 душ.
Однако и тут судьба не уберегла это место - если не для развития, то хотя бы для стагнации людского потенциала. Население странным образом медленно, но уверенно продолжало исчезать, несмотря на то, что крестьянские семьи были большими - и плодились, как напутствовал Создатель, с православной регулярностью. Село с годами преобразовалось в деревню Дежкино. Но даже появление более звонкой буквы в названии не зазвучало переломом ситуации.
Сокрушительный удар бывшему городу нанесло появление в Орловской губернии в 1868 году железной дороги, прошедшей в стороне от него. Как и в губернском центре из-за резкого снижения речных грузоперевозок пристань в Дешкино была упразднена, и оно превратилось в заурядное аграрное поселение.
К началу ХХ века село Дешкино (в некоторых советских картах Большое Дешкино) уже мало чем отличалось от тысячи подобных сёл разбросанных на бескрайних просторах страны. Кирпичная Дмитриевская церковь, возведённая в 70 — 80-е годы XIX века неподалеку от сгоревшей деревянной, была внезапно утрачена путем разбора на стройматериалы.
Неожиданный стимул к развитию населенный пункт чуть было не получил в 1942-1943 годах. Здесь по замыслу расовых немецких фошистов после победы должен был быть воздвигнут грандиозный мемориал в память о героях Великого Восточного похода, раздвинувших границы Фатерлянда неизмеримо куда. Но что-то у них не срослось, и разложившиеся тушки борцов за процветание Великой Германии щедро снабдили здешние супеси жирным гумусом со множеством микроэлементов. Хоть на хлеб намазывай места массовых захоронений!
По последней переписи (2010 год) в Дежкино проживало всего 3 (!) человека. Анонимусы долгое время даже боялись предположить, сколько народу там обитает на текущую дату? Поговаривали даже, что судьба Дешкина - это всего лишь присказка для сказки с названием "Орловская область".
Но не тут-то было. Выкладываем информационный свежачок образца 2019 года:
Сейчас в деревеньке Дежкине аж целых три дома функционируют в круглогодичном режиме, в которых проживает соответственное количество семей. Причем одна семья переселилась сюда недавно, поскольку староверы, коими они являются, всегда стремятся к уединению и обособлению. Местоположение же способствует. У них даже трактора есть, причем один – условно исправный. Хозяйство большое со всякой живностью. Однако староверы нелюдимы, и к ним лучше не соваться.
А двух домах на окраине проживают два Сергея. Классные мужики и почти совсем не алкоголики. Эти всякому новому гостю завсегда рады, особенно, если он готов к такой встрече.
Короче. Люди здесь жили всегда, живут сейчас и будут жить несмотря ни на что.
|
