Средневековье в Орлеце на рубеже XX-XXI веков

Средневековье в Орлеце на рубеже XX-XXI веков - тривиальный ад во дворах улицы Русанова города Орла.

На этом сайте периодически всплывают события, укрытые от нас мощнейшей стеной времени. Чаще всего это - пересказ историка-архивиста, почерпнутый из летописных и былинных сказаний эпохи крови, взаимной ненависти и смрада. Конечно, в них могут встречаться домысливания, а иногда и просто фантазии самих авторов. Никто не знает, было это или нет, но непритязательный читатель довольствуется известной мантрой «так же могло быть». Однако в этой статье все от первого до последнего слова - правда. Здесь анонимус делится собственным опытом жизни в настоящем Средневековье, существовавшем в Орлеце на рубеже ХХ-ХХI столетий.

Замок без короля

Можете себе представить полноценное Средневековье без массивного замка какого-нибудь сеньора? Стоит этот каменный исполин и доминирует над округой во всех вертикальных и горизонтальных смыслах. То-то же! Именно такой «замок» был во дворе анонимуса в период умирания «могучего и нерушимого» Советского Союза.

Старый красный кирпич выступал своими дряблыми осколками из-под обвалившийся желтой штукатурки. Сама штукатурка местами была покрыта синеющей тошнотворной плесенью. «Замок» имел два входа. Так сказать, Южные и Северные Ворота. На Южном входе красовалась намалеванная яркой коричневой краской зазывающая буква «М», а на Северном – не менее гостеприимная буква «Ж».

В некоторые неокрепшие головы может закрасться примитивная мыслишка – «Так это же банальный сортир!». А вот хрен там – ни разу не банальный! Этот Сортир, уже уничтоженный стараниями одного сити-менеджера, даже жалкой тенью своих воспоминаний с легкостью накроет пафосное величие любого королевского замка.

Ярко подсвечивает ситуацию одна коронная фраза, впервые услышанная трехлетним анонимусом от пьяного дворецкого. Она тогда показалась оксюмороном, хотя на тот момент анон не подозревал о существовании таких слов: «Не ссы, проходи смелее, ближе к стене, не касаясь её, ща я газету зажгу и подсвечу… А, ладно, ссы прям на пол, малой ещё до очка прошмыгнуть».

Сортир, как и положено в Средневековье, был без света, туалетной бумаги и смыва. Такими сортирами разве кого удивишь? Их и теперь ещё можно встретить и опробовать. Но вы, вероятно, уже начали догадываться об уникальности данной модели. Было у того сортира по три очка на мужскую и женскую половину. И все было бы сносно: как говорится, и жить полупаршиво, и подыхать за радость, только вот на мужской половине этого славного сооружения был деревянный пол. Скажете, деревянный, и что такого? Обоссанные и обосранные доски - не такая проблема для подготовленного к средневековому аду пятилетнего-шестилетнего ребенка. Проблема в том, что они были подгнившие. Надо было знать места и на очке не расслабляться, чтобы не провалиться в закрома Малой Родины. Вторая напасть оказалась не менее уникальной. За внешней стенкой мужской половины этого средневекового доминанта имелась нерукотворная канализация. Впрочем, термин «канализация» предполагает упорядоченное течение фекалий по определенным направлениям. Так вот, это был ни разу не тот случай. За мужской стенкой сортира обосновались вечные кучи свежего человеческого говна. И в жару, и в стужу эти толстые биточки испражняли стойкий запах победы над натовскими отравляющими веществами. К сожалению, даже эта нелегкая, выстраданная из глубин человеческого организма, победа перекрывалась дохлятиной. Вечные трупы кошек и крыс вперемешку с гнившей капустой и помоями из общежитий всей округи сваливались к этому сортиру. А что вы хотели? Ведь на орловском дворе в прямым смысле слова было самое настоящее Средневековье – все делалось вручную. Помимо этого в окрестных бараках жили молодые семьи и матери-одиночки, чьи слишком юные отпрыски сбрасывали кал в помойное ведро, ведь в общагах не было канализации. А ведро, в свою очередь, в качестве подношения со всеми припасами приносилось к замку. Как понимаете, крайне трудно напугать человека, который с ранних лет наблюдал столько дохлых кошек и собак, крыс и голубей. Многие обитатели окрестностей этого замка-сортира так и не дожили до 35. Тюрьма им тоже помогла, ибо они уже ничего не боялись. Такие отмороженные персонажи бороздили эти необычные дворы вокруг вышеописанного сортира, что всяким викингам и варягам до них даже на драккарах и с попутным ветром - как от Орлеца до Китая раком - двести лет плыть - не доплыть.

Но не стоит отчаиваться, дорогой читатель! Ведь пока у нас всё идёт по плану, так как заурядный возраст в Средневековье и не пересекал тридцатипятилетнюю отметку.

Атмосфера

В эпоху Просвещения в европейских городах часто применялось радиально-лучевое планирование местности. Но то Просвещение, а у нас пока на дворе крепенькое Средневековье. С радиальным планированием пока не заладилось, а вот лучевое имелось.

От описанного выше Сортира растекались помойные лучи во многие стороны. Запах был неописуемый. По дороге из гастронома «Россия» или магазина «Ветеран» анонимус за четыреста метров четко мог почуять пары малой Родины. Моча и кал вперемешку с помоями создавали надежную защиту, как ров с водой, от чужаков. Местные дети настолько привыкли ко всему этому, что когда «их подобие дворового мяча» попадало в эти говнистые реки (а оно попадало обязательно), они просто обивали его пылью, и «мяч» становился как новенький. Правда, с оговоркой, ведь в таких условиях понятие «новизны» сильно волатильно.

Зимой вонючие лучи замерзали, становясь серой массой льда. А от помойной кучи Сортира шли естественные порожки из замерзших потоков.

Для частичного понимания жизненного фона всей этой орловской медиевистики добавим к картине несколько мазков. В своём орловском детстве анонимус наблюдал, как местные дети проваливались в выгребную яму Сортира: доски скользкие, обоссанные, полугнилые – провалиться было делом нехитрым. Они там проводили несколько минут – плакали и орали. Когда их вынимали из очка, другие дети дразнили провалившихся. Те на это сильно обижались и лезли в драку.

В Средневековье - свои игрушки. Вы видели новорожденных котят? Не маленьких месячных-двухмесячных, а новорожденных. Они отличаются от пушистых и зрячих. По форме они похожи на больших тритонов. Лысые и гибкие. Странное было дело с этими новорожденными котятами. Величавая Ока протекала от того Сортира метрах в 700, но пакеты и ржавые ведра с новорожденными личинками кошаков взрослые притаскивали почему-то не в Оку, как делали обычно из других домов, а в этот двор. Дети заглядывали в эти пакеты, ведь любопытство толкает эволюцию, и доставали экспонаты. Однажды анон играл с девочкой из соседнего двора: кто больше выложит букв из этих котят. Буквы мы знали не все, но штук по 10-12 уже запомнили. Анон тогда выиграл. Ничего нет сложного, чтобы выложить из этих трупиков букву «О» или «Л», а вот «Ф» - надо поднапрячься, когда тебе нет ещё и четырёх лет. А она не знала этой буквы, хотя была старше анона на полгода. Нас настропалили, что после таких игр надо идти к колонке и обязательно мыть руки. Но дети во дворах вокруг массивного Сортира частенько забывали об этом. Поэтому гнойники, внешне похожие на герпес (может, это он и был) вокруг рта и носа были у малолеток обычными явлениями. Теперь таких игрушек и в помине нет. Из-за границы даже не достать. Вероятно, только в пассионарном Афганистане что-то подобное может «осчастливить» детство, да и то уже не так активно.

Трупы

Некоторые из наших читателей знают, что в Средневековье с трупами было всё в полном порядке – их было навалом. Анонимус уже не помнит, когда впервые увидел человеческие трупы (очень рано: толком говорить ещё не научился), но пару эпизодов стоит описать.

Итак, анонимусу пять с половиной лет. Он один в комнате одного из бараков вокруг Замка-Сортира. Дверь закрыта изнутри на шпингалет. Анонимус долго тренировался накануне, чтобы научиться закрывать ее. На носочках неудобно – не хватает сил, а железка скользкая. Для удобства надо подтаскивать маленький стул. Но навык постепенно отрабатывался. Родители ушли по делам. Дверь - деревянная, слабенькая, барачная. Вдруг - стук дверь и звонко-плаксивый голос ровесницы-соседки на весь коридор:

- Открывай, быстрей, быстрей! Открывай! Ну быстрей! Пока не сняли! Быстрей! Открывай! Побежали! Ведь снимут!

Непослушные слабые пальцы пытаются открыть железный шпингалет. Но он не подаётся. За дверью соседская девочка продолжает торопить:

- Не успеем, ну давай быстрей! Пока не сняли, я первая увидела…

Анонимус силится. Соседка чуть ли не переходит на плач. Впереди несколько неудачных попыток, потому что когда ребенок волнуется и спешит, шпингалеты быстро не открываются. В конце концов дверь открылась. Мы мигом пробегаем общажный коридор и врываемся во двор. Справа от подъезда, ближе к гаражам и сараям, стоит небольшая толпа из бабок и детей. А над толпой на дереве висит какой-то мужик.

- Ух, успели… Пока не сняли, - радостно рапортует девочка.

Мужик, точнее уже его бренная оболочка в виде трупа, белого цвета. Такая кожа бывает только на трупах. Не как белая краска, а какой-то светлый безжизненный отлив. Пьяниц, которые засыпали недалеко от Сортира, и иногда не просыпались, было много. Но вот именно такую кожу ни с чем не спутаешь.

К этому времени анон видел в мультфильмах и кино, и петлю. Там часто изображалась веревка. Но в этом случае был толстый белый провод. Он свисал с дерева. До сих пор неизвестно, суицид это был или мокруха. Светлая рубашка, коричневые брюки и ремень.

Бабки судачили:

- Теперь ему ничего не нужно.

Анон специально уточнил у взрослых:

- И ремень?

- Какой там ремень. Всё, отмучился.

К этому времени анон и местные его сверстники, зачастую обоего пола, прекрасно лазили по деревьям и по тонким вертикальным трубам. Забраться по окоченевшей трупной ноге не труднее, чем по холодному высокому турнику. Бац – и уже там. К тому же ремень был не застёгнут в пряжку, а просто воткнут в лямку брюк. Вот он в руках, а брюки и так держатся. Вой и причитания бабок заглушил все прочие мысли.

- Ой, оставь его архаровец. Зачем он тебе сдался? Ща пожарные прибегут и снимут.

Соседская девочка предупредила:

- Бегут пожарники, давай скорей.

Через дорогу от сортирных общежитий, на улице Русанова, находилась пожарная часть. Взрослые её называли пожарная часть №3. Иногда в том необычном здании нам показывали мультики, как бобры тушат огонь. С тех пор у анона к бобрам намного больше доверия, чем к этим мужикам со шлангами.

Несколько мгновений спустя началась суматоха с воплями, и анон упал с трупа. Сильно ударился о землю. Подоспели пожарные, забрали ремень. Анон заплакал, причём не столько от боли, сколько от обиды, что у него «украли» такую классную штуку. Соседская девочка, взращённая пусть и в Средневековом аду, но с советским лоском, озвучила чувство несправедливости:

- Так нечестно, нечестно!!! Он первый его достал! Отдайте ремень! Так нечестно!

Потом появился участковый с какими-то людьми без милицейской формы. Они стали разговаривать с бабками. А мы с соседкой решили через них восстановить справедливость. Анон, заплаканный, похрамывающий, наполовину в грязи, после падения подошёл к участковому.

Междометьями вместе с девочкой-соседкой рассказали историю про ремень. Затем подошёл старший коллега участкового. Поинтересовался, здесь ли мы обитаем. После чего округлил глаза, глубоко вздохнул и задал вопрос, на который шестилетние дети так и не смогли ему конструктивно ответить:

- Как вы здесь хоть живёте?

Ремень нам так и не вернули.

Другой эпизод с трупом. Идёт анон в большущий, по советским меркам, гастроном «Россия» сдавать бутылки из-под молока. Бутылки толстые, но нежные. Нужно тащить сверхаккуратно. Бабы на приёмке придираются, чтобы никаких отбитых кусочков на горлышке не было. Проходит мимо девятиэтажки по 4-ой Курской, дом №8, а там лежит труп. Сначала показалось, что это - старуха. На самом деле - женщина лет 50 или 55, не старше. Невысокое тельце в тёмно-синей юбке лежало на грязной лужайке возле дома. Вокруг уже был народ. Когда анон подошёл, какая-то сумасшедшая подлетела и закрыла ему глаза. Вот нет бы помочь бутылки до прилавка дотащить, а глаза на творящееся дерьмо закрывать - многие мастера! И тут же анон услышал железобетонные аргументы от неизвестных ему взрослых.

- Не лезь к нему! Этот малый с русановских общежитий. Там не такое видел.

Такой знак качества не у всякого имелся. И настал свет! Благодаря чему анон лицезрел, как тело этой женщины закатывали в ковер. Ковер, точнее его рисунок, анон неплохо запомнил. Дело в том, что накануне с мамой мы смотрели ковры, и она приглядела в единственную комнату ковер с похожим рисунком. Когда анон вернулся домой и рассказал эту историю, то его впечатлительная маман передумала покупать ковер с подобным изображением. Больше всего обрадовался батёк:

- Ух, сынок, от тебя хоть какой-то толк. Нужно шифоньер и кровать покупать, и тебя в школу собирать, а она с ковром носилась. Наш палас ещё пять лет запросто прослужит. Не мог её убедить, а ты - молодец. Справился. Держи 14 копеек на мороженное. Как видите, и от трупов иногда бывает какая-то польза.

Средневековые технологии

Пришло время поговорить о технологиях, в конце концов, ведь не Нижний Палеолит обсуждаем. Технологии были нехитрые. Связанные с самыми насущными потребностями.

Эта технология сродни проекту «Буран» (по крайней мере, её применение анонимусами). Она так же, как и советская космическая движуха, осуществлялась коллективом ребят с горящими глазами. В одиночку серьёзные проекты не делаются, это всё сказки, но у нас на дворе - Суровое орловское Средневековье. Тут не до сказок. Горящие глаза – это вам не какая-то жалкая фигура речи для напыщенного словца – это технологические издержки одного очень интересного процесса. Технология называлась «Выкуривание вредных маленьких баб из женского сортира».

Расставим сначала все могильные плиты над зарытыми гробами. У тебя, дорогой читатель, может возникнуть вопрос: «А зачем, собственно, выкуривать маленьких баб из женского сортира?». Такое может прийти в голову только тому, кто не жил в Средневековье. Поэтому следует объяснить элементарное.

В центральном замке-сортире в женской половине пол был каменным, а следовательно, не проваливался. Среди местных взрослых была негласная договоренность, что маленькие пацаны трех-десяти лет могут свободно заходить в женский сортир, ибо отстирывать своё чадо от говна при посещении мужских апартаментов, а тем более хоронить (если уж сильно не повезёт), многим не хотелось. Поэтому анон и его шестилетние-семилетние сверстники имели традиционное право скинуть балласт на каменном полу.

Но с другой стороны, этим правом просто так было пользоваться зашкварно. Потому что маленькие бестолковые дети, а тем более не особо умные отпрыски постарше, начинали чмырить тебя, если просто так зайдешь в женский Сортир покакать. Нужна была веская причина!!! Что это за причина? Правильно – понос, болит живот и прочие извиняющие обстоятельства.

А куда тогда ходить? Очевидно же, когда кругом такая помойка, все ходили по-быстрому - за сараи. Там вся линия была в человеческих колбасках разной степени разложения. Но если заседания предполагалось долгим, то нужно было идти в женский сортир. В мужскую часть, особенно в темное время суток, мелким разрешалось ходить только с отцом или со знакомыми дядями, когда они трезвые, но такое явление случалось нечасто. Имеется ввиду трезвость, а отсюда – всё остальное. Батёк же вечно пропадал на работе.

За сараями сидеть долго тоже опасно. Потому что всякие неадекватные местные личности, как говаривали бабки, могли такое нехорошее сделать с ребёнком, что до свадьбы не заживёт. У пацанов это называлось «пробить сковороду». То ли имели в виду взрослые, мы не уточняли, так как они не любили говорить на эту тему. С этой частью, надеюсь, всё понятно?

Взрослые бабы не мешали мелким пацанам, когда у них понос. А вот сверстницы и старше, даже почти подросткового возраста, начинали визжать на всё Средневековье, что это их, женский туалет.

Когда мелкие неадекватные бабы были на непроваливающейся части Сортира (а они были, как назло, почти всегда), применялась вышеуказанная технология.

Теперь о поносах. Они были далеко не редкостью. Скорее - наоборот, и этому явлению есть причина. Общага – это всегда тесно, поэтому дети вечно во дворах, на улице. Хороший аппетит, переходящий в голод, приходит быстро. Тем более организм растущий, жрать хочется почти всегда. Как вы понимаете, в общагах Средневековья жили люди весьма скромного достатка. Вследствие чего полуголодные дети частенько обдирали груши, яблоки и сливы с соседских огородов частных домов. Но плоды, как правило, были недозревшими – зелепупками. А иногда их ещё и помыть забывали – поэтому в Средневековье без хороших затяжных поносов ну никак не обойтись.

Итак, технология, затмившая вертикальный взлёт и посадку на воду тяжёлого аппарата, выглядела следующим образом. Два шестилетних-семилетних ребенка делают три дымовухи, а лучше - четыре, и идут освобождать место на толчке. Наивный червь сомнения удивлен: «Как могут семилетние дети сделать дымовуху?» Слава Советскому укладу жизни! Дети друг друга знали очень хорошо: у кого где предки работают и что делают. Так вот, мама одного из наших мелких приятелей работала в канцтоварах. Заскакиваешь к приятелю и просишь две линейки – баб выкурить, потому что прихватило. Линейки красные и оранжевые, 25 см длиной. Ломаешь их пополам и каждый кусок обёртываешь в бумагу. В основном это были газеты, разбросанные рядом со свалкой, или из сломанных ящиков в общажных коридорах. Вот и всё с подготовкой – теперь запуск.

Один пацан поджигает и кидает дымовуху в маленькое окно-форточку под крышей Сортира. Наверное, оно было сделано для проветривания. Естественно, окно было без стекла. Где вы видели, застеклённые окна в Средневековье? Бросить надо было так, чтобы дымовуха упала рядом с толчком, но не в толчок. Это – самая трудная задача. Если косяк, и дымовуха оказалась в толчке, то быстро осуществляется вторая попытка. Но если дымовух изначально было три штуки, а шестилетний наводчик оказался неточен, то «операцию» следует отменить, разбежаться, сливая понос за сараями.

В тот момент, когда дымящая пластмасса упала на зассаный бетонный пол, из женской половины Сортира выбегали маленькие озлобленные бабы, намереваясь побить того, кто лишил их вонючего воздуха. Пацану, кидавшему дымовуху, нужно было быстро взобраться на ближайший сарай, благо сами сараи были недалеко, и уходить по крышам. Тем временем второй пацан быстро забегал в женский сортир, затыкая нос рукой, и ногой сталкивал дымовуху в толчок, где она быстро затухала. Затем зажигал вторую дымовыуху и бросал её на входе в Сортир. Вход же был не прямой, а углом. Зайдешь, два шага, угол, повернул – толчки. Нужно было бросить почти на угол, в сторону входа, чтобы дым не валил в сам Сортир. Вторая дымовуха запускалась в действие для того, чтобы заблокировать вход, ибо погнавшиеся за первым пацаном девочки могли вернуться в любой момент, разочаровавшись в перспективах своей погони.

Затем шёл процесс избавления от жидких субстанций. Подтеревшись той же газеткой, параллельно почувствовав прилив жизненных сил, потому что тупая боль в животе отпускала, второй пацан устремлялся к выходу. И тут-то требовалось запустить третью дымовуху. На улице его поджидали разгневанные маленькие бабы с большим желанием физического воздействия. Горячая дымовуха (третья по счёту) мигом остужала это неразумное агрессивное средневековое поведение.

Вот и вся средневековая технология. Но сколько желудков она спасла у малолетних обитателей ужасных дворов! Вероятно, ни один современный врач не впишет в свой успешный актив такое количество «славных облегчений».

Братья наши меньшие

В Средневековье были домашние животные. Но в нашем родном орлецовском Средневековье про местных животных трубадуры могли слагать сотни трагических саг. К северу от пересечения улиц 4-я Курская и Русанова обитали две собаки: сука и кобелёнок. Вообще-то собак там было прилично, но старожилам особо запомнились эти – дворняжка Белка и черная такса Джерик.

Белка - белая сука. Как бы это сказать поточнее – в идеале она должна быть белой по своему окрасу. Но Средневековая жизнь неидеальна. И с окрасом не сложилось.

Вы наверняка видели собак на трёх ногах. Эти несчастные инвалиды - в основном, жертвы автомобилей, с обрубком кровоточащей конечности, частенько попрошайничают. Но Белка была на двух лапах, при этом она так наловчилась прыгать и развивала весьма приличную скорость. Её обрубки были разной длины, на концах которых поблескивала запёкшаяся кровь на кости. Но это было еще полбеды, позже какой-то хрен пытался угандошить Белку, но только содрал с левой стороны шерсть и кожу. Поэтому она была не белой, а розово-белой. Один её вид чего стоил – вид намного трешовей, чем описывается.

Несмотря на такую «рукотворную некондицию», Белка очень даже неплохо передвигалась, лаяла и рожала щенков как не в себя. Каждый год фиксировал приплод по 6-7 штук. Тут, правда, имелись заслуги Джерика и его хвостатых собратьев. Но ни одна мать на Земле не лицезрела столько смертей своих детей. Несколько десятков щенков от недели до двух лет (точно намного больше 50-ти) было убито или погибло. Этот собачий скулёж на все дворы не забудут детские уши. Она выла и снова беременела в таком инвалидном состоянии. Казалось, её собачья цель близка к осуществлению. Каким-то чудом избежал гибели один её отпрыск. Она была уже старой. Ну как, около десяти лет, когда её детёныш смог вырасти в почти взрослую двухлетнюю псину. Ему дали кликуху Малыш. Два года жизни – это мало даже для собаки. Потом его убили. Белка и после смерти Малыша беременела и давала щенят. Хотя результат был одним и тем же – скуление над трупами. Анону кажется, что к концу своей собачей жизни, а прожила лет 15-16, она привыкла к этому ужасному обряду. Благо Джерик всегда был под боком.

Белка и Джерик каким-то своим собачим чутьём чётко различали местных взрослых и детей от неместных. Отчасти из-за этого неместная детвора к нам боялась заходить. Собаки даже изменили жизнь одной мелкой девочки. Набросились, нагавкали на неё, и она стала заикаться. Разгневанные взрослые хотели их прирезать, но собаки спрятались. Что-что, а неместный, даже разгневанный, в помойных кучах вокруг знаменитого Сортира - совсем не следопыт.

А вот Джерик умер как настоящий обитатель Средневековья. Парижская палата мер и весов готова выписать соответствующей патент на сей счёт. Голод! Нищета! Деградация! Человеческое превосходство! Все эти всадники апокалипсиса окружили однажды Джерика в 90-е. Небольшой чёрной таксе некуда было деться. Короче, его съел местный абориген – Леша-бомж. Схавал от голода. Шкурку выбросил тут же – во дворе. Анон хотел забрать её и сделать чучелко (он часто подкармливал Джерика, тот даже мороженное есть научился). Очень уж жалко было, почти каждый день с ним на улице проводили. К тому же анонимус ведь жил в Средневековье и уже с детства умел обрабатывать шкуры. Знал, как соль втирать, чтобы от червей избавиться, как остатки мяса и крови от кожи отделить. Но их там было мало – Леша практически всё обглодал.

Сейчас бы чучелко Джерика навеяло ностальгию на крайне редкие прекрасные моменты из той ушедшей Эпохи, но мать анона не разрешила забрать шкуру. Она боялась мертвых собак, ведь комната одна – народу много, даже спать негде. Хотел уговорить поставить чучело Джерика в подвал, но там его бы обожрали крысы, поэтому сия такса осталась только в памяти.

Настоящая пионерия

А Лёха-бомж умер. Это не было какой-то неожиданностью, так как все люди - будущие трупы. Но корень ситуации таков: он не пережил Средневековье. И здесь показателен процесс похорон в Средневековье бомжей, до которых никому нет дела.

Когда-то у Лёхи была обычная семья, характерная для комнатушек в нищих советских бараках славного Орлеца. Мать, отец, сестра… Но однажды его мать перестала жить. В результате семья Лёхи посыпалась. Сам же Лёха быстро спился и деградировал почти до скотского состояния. Так и в славные времена жить долго не получится, чего уж говорить про Средневековье. В общем, умер Лёха, появился труп, а с трупом надо что-то делать. Причём время своеобразное: всё катится под уклон, и умершая страна, и оказание услуг. А у мёртвых бомжей, как правило, нет родственников с деньгами. Посему они не интересны ритуально-похоронным службам. Однако, как вы, наверное, в курсе, трупы имеют свойство разлагаться, и это разложение может идти несколько недель, пока не проявится скелет. С одной стороны, в центре города такие природные процессы будут привлекать ненужное любопытство. Но с другой - за эту утилизацию никто не хотел платить и тратить время, заморачиваться за «так». В конце концов местные мужики решили сбацать Лёхе гроб, а там уже ушлые ребята прикопают на кладбище.

В этот день у анона было большое расстройство – он вспомнил, что несколько месяцев назад его не приняли в пионеры. Весь класс приняли, а его нет. Причина не зависела никак от анонимуса. Почему-то в школе решено было, что из октябрёнка превращение в пионера должно было происходить строго в 10-летнем возрасте. Анон был самым младшим в своём классе, причём разрыв был на много месяцев. В итоге всех одноклассников приняли, а его – нет. Типа фигня вот у нас такая, приходи на следующий год, галстук повяжем. Забегая вперёд, отметим, что обещание комсомольские вожаки так и не выполнили, ибо Союз умер. В настоящие пионеры уже больше никого не принимали.

И надо же такому случиться, что, вспоминая эту недавнюю для того времени историю, анон пересекал свой двор и «был принят в пионеры» обществом Средневековья. Во дворе небольшая кучка мужичков балагурила с бабками, вечно сидевшими на скамейке. Мастерили какую-то хреновину. Из отдельных реплик анон понял, что это - гроб для Лёхи. Анон много раз забивал гвозди, но таких больших, как сейчас на его глазах всаживали мужики, ему отстукивать по шляпкам ещё не доводилась. А попробовать очень хотелось. Анон спросил мужиков:

- А это правда, что вы настоящий гроб, для Лёхи-бомжа делаете?

- А тебе чего?

- Хотел забить большой гвоздь. Такие большие ни разу в жизни не забивал.

- А ты пионер?

И тут анон на мгновение испугался. Это был какой-то неописуемый страх. Откуда они могли знать, что он «не принят» - его школа находилась очень далеко от общажных дворов, никто из детей Средневековья в эту школу не ходил. А вдруг из-за этой ситуации ему так и не дадут забить гвоздь? Тогда анон пересилил свой страх и сказал:

- Да пионер, 19 мая в школе приняли.

- Ну так, что… Раз пионер, можно общественно-полезное дело сделать. Бери гвоздь семидесятку, а лучше вон тот – сотку, и сюда в поперечену е…ашь.

Заготовки для гроба представляли собой часть старых досок, но были и новые. Ну как новые: сырой спиленный тополь, и именно в это дерево предстояло забить гвоздь. Последний как назло туда не хотел залезать. Анон изо всех своих детских сил пытался ударять большущим тяжёлым молотком. Вот гвоздь уже не надо придерживать. Молоток можно ухватить двумя руками. НО! БЛИН! КОЗЛИНА! Гвоздь начал гнуться. Анон вспомнил про съеденного Джерика, вспомнил, как Леха блевал на лавке, и на неё потом противно было садиться. Собрал всю свою злость в руки – и ударил. ХРЕН ТАМ! Гвоздь ещё больше согнулся. Анон чуть ли не плакал. Такое серьёзное общественно-полезное дело - гроб для Лёхи-бомжа – а первый гвоздь гнётся, как ни старайся. Анон не сдался и попросил ещё гвоздь.

- Дай пионеру ещё сотку. Ты поплюй на него, так легче пойдёт.

Не помогло! Второй гвоздь повторил судьбу первого.

- Эх, никудышная пошла пионерия! Гвоздя в гроб забить не может, - всё это, конечно, сопровождалось обсценной лексикой.

Анон очень испугался, что мужики просекут, что его не прияли в пионеры. Попросил третий гвоздь, но поменьше. На сей раз мужики забили этот гвоздь в свежий тополь наполовину, но забивать оставшуюся часть было все равно очень тяжело. Весь пропотел. Шляпка гвоздя побелела. Пять-шесть сильных ударов почти десятилетнего пацана, и пара миллиметров металла погружается в дерево, не больше. В конце концов под ободряющие консультации местных» гробовщиков» цель была достигнута.

- Квёленький пионер! На физкультуру-то ходишь? Не прогуливаешь? – интересуются мужики.

- Ничего не прогуливаю, учусь на одни пятерки.

- А что ж так! На пятерки учишься, а гвоздь в гроб забить не можешь? – на такой важный вопрос, исходящий из самых непосредственных глубин Средневекового общества, анон не нашёлся, что ответить, кроме банального:

- Не знаю.

В наше время даже простенькие гробы теперь на винтах закручивают, а в сырой тополь толстый гвоздь-сотку практически ни один ребёнок не забьёт. И пятёрки в школе тут ни при чём. Элементарная физика! Но откуда про это могли знать взрослые из орловского Средневековья?

Чудо

У нас же весёлый сайт, для классного настроения! И только чудо может вытащить из всего этого ужаса хрупкое человеческое сознание. Ну какое же Средневековье без чуда? И чудо случилось в бандитском 1993 году.

В наших Средневековых дворах, как правило, не было посторонних. Все были местные, ибо редкий энтузиаст решит сократить свой путь, пересекая общажные красоты по помоям. Однако в тот удивительный день из-за красно-коричневого забора выкатила машина. Машины на ходу тут вообще редкость, а чужая - так нонсенс. Из автомобиля вышла пьяная женщина и направилась в тот самый «наш» женский Сортир. Во дворе анон тогда был один, и его сильно припёрло: сбежал с продлёнки, нажрался зелепупок, и понос стал резко поднимать шторки занавеса анального отверстия. Причём ещё живот гудит. Не до раздумий. Да уже и возраст солидный – 10 лет! К тому же пьяных взрослых здесь наблюдать – обыденное дело. В мозгу, обгоняя мгновения, шебуршали мысли: «Мелких девок нет, за дымовухами бежать не надо. Ну подумаешь - чужая? Она же взрослая, выгонять не будет. Максимум наорёт. Скинуть балласт успею, правда, это если нескольких позывов не будет. Пьяные бабы часто разговорчивы бывают, докапываться будет – на хер пошлю и убегу!». С таким тактическим планом анон смело шагнул к каменному очку.

Баба держала большой пакет и сидела на дальнем очке, ближе к стенке. Странно – обычно редкие чужие прохожие садились ближе к выходу, чтобы хоть какая-то циркуляция имелась. Анонимус полагал, что она сделает дело и быстро свалит. Но не тут-то было! Сам анон сел ближе к выходу. То есть, представьте, картина пока что гуашью (масло будет позже): на первом очке сидит пацан, второе - пустое, и на третьем, у стены, сбрасывает переработанное потребление взрослая бабища с пакетом.

Затем началось как обычно. Вопросы из разряда «Кем мои родители работают?». Чтобы сразу не ссориться, отвечал в таких случаях всегда односложно: мама – педагог, папа – инженер. Но тогда для меня сиё действие было очень странно – ведь она, задавая вопросы, смеялась через слово. Обычно у нас пьяные, наоборот, агрессивные были. Если их детской шайкой не травишь, то лучше держаться от них подальше или хотя бы не раздражать. Тем более, цель в моменте одна, благородная – опорожниться, никого не обидев.

Её заливистое хи-хи-хи перемежалось очередным банально-быдловатым вопросом: «Чем мы в школе занимаемся?» Анон начал немного волноваться. Вообще это неудобно: живот пучит, а тут ещё нужно поддерживать беседу с пьяной незнакомой женщиной. Чувствуешь себя немного виноватым, что зашёл в женский сортир, но вроде всё по договоренным правилам, хотя она наверняка наши расклады не знала. Далее посыпалось тупое женское любопытство. Оно подчас и сегодня проявляется в виде задушевных закидонов: «А какая тебе девочка нравится?» И опять всё через хи-хи.

И вдруг ЧУДО! Женщина достала из пакета деньги и стала подтирать ими свою жопу. А купюры бросать рядом с каменным отверстием. Только немногие из них падали в дырку. Анонимус онемел. Тогда, в той адской нищете, эффект мультипликатора накрыл неокрепшие детские мозги. Это как в любой дискуссионной философской парадигме: внезапно жёстко забетонированное очко Овертона резко даёт глубокую трещину, и паутинки разбегаются во все стороны. Три цвета озарили будущее: голубые, хрустящие в её пальцах с ногтями, сторублёвки, оранжевые двухсотки и зелёные пятисотки. И она это делала долго. Может так показалось, так как анон сильно испугался. Да, испугался, что передумает и начнёт собирать деньги, раскиданные по Сортиру, обратно в свой бездонный пакет.

Проклятое волнение спровоцировало страх. Но мысль работала: «Надо уйти позже её». Но понос, как на зло, перестал течь. Такой испуг, что чудо в любой момент может схлопнуться. Время проходит, а она всё вытирается и смеётся. Деньги, перепачканные фекалиями, долетают уже до анона.

С тех пор прошла уйма времени, но никогда в жизни автора не было такого выброса адреналина. Столько нервов! Сколько же ещё она будет так делать! Хоть бы никто не зашёл! Сидели-то в профиль по отношении друг к другу. И один мазок, теперь уже масляными красками. Стресс, испуг, продолжительность момента сделали своё дело – у анона правый глаз окосел. В 10, в принципе, здоровых лет! Да, дорогой читатель, ты правильно всё понял: чудо было на правой стороне.

Самое забавное, что позже, когда с косой байдой вместе с матерью пошли в детскую поликлинику, нам дали бесплатные направления по талонам (как многодетным) на «Светофор». Это ещё советская разработка по коррекции косоглазия. Помню, ездил за Герценский мост, во вторую поликлинику, так она тогда называлась, нивелировать издержки любопытства.

Однако всё было не зря! В конце концов, она достала пачку купюр, и уже ребром стопочки вычищала свою щель. Затем вывернула пакет, оставшиеся деньги приземлились на каменный пол, бросила пакет в дырку и, пошатываясь, вышла из Сортира.

Есть такой пиндосовский фильм – «Один дома». Туфта! Вот тогда была эйфория – один в женском Сортире среди денег, перепачканных говном. Минуты три, может меньше, понадобилось, чтобы собрать этот финансовый урожай в газету. С одной стороны, хорошо, что туалетная бумага была дефицитом в тех местах и частенько подтирались газетой. Тем более, батёк не зря говорил: «Только «Советская Россия» может избавить нас от всего творившегося бардака». Как знал старик, не зря её покупал последние пару лет, в этот час она круче «Искры» озарила анону путь в светлое будущее. Анонимус быстро собрал разбросанные говнистые купюры в газету «Советская Россия».

Купюры были новенькими. Без Ленина, с триколором. Анон тогда не подозревал, что шла денежная реформа. Слышал, что меняют деньги, ещё летом, видел их в магазинах и у родителей, но так много за раз не доводилось.

Когда вышел с толчка, автомобиля с хихикающей уже и не было. После этого анон стал разыскивать подходящую колонку. В округе их имелось прилично, но требовалось, чтобы людей не было, а то прибегут «очередные пожарные», и не докажешь, откуда деньги высрались. В данном случае – в прямом смысле слова.

Первая попытка отмыть деньги от говна не заладилась. Отмыв - дело хлопотное, нервное и напряжное. Вода в колонке не то что холодная, а ледяная. Сделать данную операцию одной рукой практически невозможно (второй - всей силой давишь на ручку колонки) – удалось только размазать, а не отмыть. У ребёнка совсем другая сила. В итоге анонимус сбегал домой, нашёл сумку (с пакетами дефицит в средневековых Палестинах исчезнет чуть позже), сложил говнистую ликвидность и запрятал.

Путём практических неудач анон сообразил, что надо очищать бабосики по частям и в отдельной ёмкости. Благо купюры были новенькими, штуки три порвалось от воды – не больше. Тем более сильно их мочить не надо было.

Отдельная история с сушкой. В нашем Средневековье всё бельё сушили на бельевых веревках во дворах. Сами веревки взрослые тупо привязывали к тополям. Если они были прочными, их иногда воровали. Поэтому оставшиеся были так себе. Но для сушки купюр такая технология явно не подошла. Только советский электрокамин, добытый батьком в бурные перестроечные годы, помог чуду не задохнуться.

Кто его знает, если бы не та женская жопа с необычным подтиранием, может быть, анон и не выжил бы в Средневековье. А тут он вдохнул всей своей тщедушной дистрофичной грудью качественный суррогат, мимикрирующий под подлинную сказку. Появились жвачки, причем можно было жевать не весь день, а 5 минут, пока сладость не закончится, а потом выплевывать и покупать новую. Сколько их было: турбо, бомбибом, лафиз, всех и не перечислишь. Анон тогда впервые попробовал зефир, шоколадное масло и киви. Тогда ещё работали почти все бывшие советские кинотеатры, и анон ходил даже на взрослые фильмы.

В ту пору люди не так часто употребляли слово «инфляция», скорее в ходу была фраза «обесценивание денег». Анон почувствовал это на практике. Мороженное, жвачки, журналы и газеты с голыми бабами (детям тогда их продавали) быстро дорожали. Но Чудо было достаточно большое, чтобы всполохи нехитрых детских радостей озаряли мрак Средневекового Орлеца.

Однажды, это случалось много раз, анон лицезрел плачущую мать. Она сквозь слезы всхлипывала, что денег совсем не хватает, и жить невозможно. Говорила, что не подготовились с отцом к плохим временам, а ещё в 1982 году, когда хоронили Брежнева, веревка гробовая оборвалась – «верная примета, что беда придёт». Что тут верного, анон и тогда и сейчас не понимает, но просёк, что деньги выправили бы депресняковое настроение маман. Благо они имелись, пусть и с запашком. Надо бы их подсунуть. Прямо ведь не скажешь, откуда наличность – все отберут, - а помочь можно. Анон стырил у неё кошелёк и засунул туда небольшую пачечку ельцинских купюр, затем подбросил обратно.

На следующий день у неё был нервный срыв. Она почему то решила, что местная школьная шпана нассала ей в сумку (мать работала в школе). Что падение «советских стандартов воспитания» пробило всякое дно. Ничего нельзя оставлять в классе без присмотра даже на пару минут. А пересчитать деньги ей как-то вот не с руки было. В тот час слёз и причитаний на пару деревенских похорон хватило бы. В общем, после таких расстройств пополнять семейный бюджет анон особо не пытался, только мелочь со сдачи отцу в карман подкидывал – этот ничему не удивлялся.

Файл:Ostatkiroskoshi.jpg

Остатки былой роскоши

Постепенно и компрометирующий запах уходил, и сумма таяла. Вдумайтесь: только одна поездка на общественном транспорте Орлеца в 1997 году стоила 800 рублей. Организм рос, мозг взрослел, и затраты на удовлетворение потребностей становились всё больше. Когда у анона осталось совсем немного денег, наступило 1 января 1998 года – очередная денежная реформа. Нули с купюр обрезали, сами деньги принимать перестали. «Родителям скажи, пусть меняют быстрей», - советовали некоторые продавцы. Ага, вся страна в советах была, а сути-то и не ведали. Так и с этими сердобольными советами получилось. В итоге осталось несколько тысяч для памяти и та лучезарная женская жопа, светящаяся перед глазами солнцем надежды с гуляющей рукой вдоль ягодиц с голубыми сотнями.

Не было никакой эпохи Возрождения. Просто случилось закрытие проекта

Шли годы, множились трупы, копились беды, и местные люди, естественно, при самой малейшей возможности пытались улизнуть живыми из пагубных объятий Средневековья. К тому же крепчал и рынок жилья, а здешние общажные комнатухи были неликвидны. Когда анон и его сверстники были детьми, они часто задавались вопросом: «Почему не сделать каменный пол в мужском туалете, чтобы нам не ждать, пока не захочет сходить по нужде проверенный дядя Сережа?». Тем более, было странно, что место находилось всего в двух километрах от резиденции первого секретаря обкома (позже губернатора) и Областного Совета формально как бы народных депутатов. Но всегда находились другие более важные проблемы, чем фекальный суицидный анклав посреди города.

Однако прогресс не остановить. Казалось бы, вот чуть-чуть, и уже первые всполохи зари Возрождения затрепетали над орлецким Средневековьем. На рубеже тысячелетий рядом с замком-Сортиром появился новенький беленький каменный туалет. Лёд вроде бы тронулся. Но ключевое словосочетание в предыдущем предложении «вроде бы».

Да, читатели, тут не появился ни свой Джотто, ни Петрарка, поэтому откуда было взяться местным Рафаэлю и Микеланджело, не говоря уже про Дюрера и да Винчи. Но коллапс Средневекового ада произошёл не из-за развития внутренних сил, повернутых к человеку, а благодаря умению талантливо покатать яички напыщенных амбиций на стержне локального политиканства. Как-то в Орлеце появилась тень Лоренцо Великолепного, причём всё великолепие этой тени заключалось не столько в любви к искусству и прогрессу, сколько в нетерпении к пережиткам зловоний Средневековья.

Старожилы наверняка догадались, что речь идёт о Мише Футболисте. В конце концов – ну что общего между Средневековьем и футболом? Ровным счётом ничего. Слышал, что когда-то Ломбардская Лига нагнула хлопцев Фридриха Барбароссы в теснинах Альп. Но хронисты и монахи чётко указывают, что там вовсе не играли в мячик. После футбола, как правило, 22 человека из обеих команд (а с заменами все 28) – практически всегда с поля уходят живыми. А вот для тех, кто выступал за Ломбардскую Лигу в сезоне 12 века, это было не так, даже в результате крупных побед.

Миша Футболист решил начать борьбу со Средневековьем не с помощью преобразований, а радикально – с пенальти: задумал расселить все общежития злополучного пяточка. И самое примечательное, что внезапно-таки расселил! Тогда активно возводили микрорайон Новая Ботаника. По слухам, многих жителей из «Средневековья» переселили туда.

Удивительно, но совершенно случайно анонимусу удалось застать кончину последнего жителя настоящего Средневековья. Стоял обычный август 2013 года. Анон давно уже не жил в этих краях, но решил испить стакан ностальгии, пройдясь по родимым кварталам. На зубах уже скрежетал знакомый вкус безысходности, когда он подходил к описываемому месту. Оказавшись посреди трущоб, анонимус увидел разбитые окна пустующих общаг и слегка разломанный остов знаменитого Сортира. Тут же, рядом с двухэтажным домом, стояли скорая и полицейская машины, а также блуждали несколько человек.

- Случилось что?

- Последняя жительница уехала отсюда. Ну теперь всё, всех расселили, - резюмировал незнакомый мужчина.

- В смысле уехала? На Ботанику?

- Да какой там, туда! - мужик показал пальцем на небо. - Она была практически не ходячая, последняя из всех жильцов тут оставалась. Скоро её должны были забрать, но сгорела. Матрас загорелся, и преставилась. Вон, видишь: в окнах черный слой.

Действительно, два окна обрамлялись обугливавшимся периметром.

- Затушили быстро. Только постель обгорела и тело немного, да стены в копоти… Она бы спаслась, проблема в том, что инвалид – не передвигалась, а так бы давно съехала.

Санитары выносили что-то прикрытое на носилках. Закрыли серьёзно, видать не чуть-чуть огонь обезобразил телеса.

Орлецкое Средневековье, выходит, и тут не подкачало. Начиналось с трупов, ими же и закончилось. Главное - чтобы оно не воскресло. Ещё бы вспомнить потерянную технологию постройки мостов через реку, и смело можно шагать в Новое время. Однако Средневековье легко не отпускает.