Приезд Горбачёва в Орёл - памятное посещение города партийными руководителями СССР во главе с Михаилом Горбачёвым в 1988 году, сразу после которого Красная Держава проявила отрицательную устойчивость.
Диспозиция накануне визита[править | править код]
В Орле[править | править код]
Многие аналитики, а также мимикрирующие под них диванные алкоголики, оглядываясь назад, любят говорить, что 1988 год для СССР был переломным. Примечательно, что подобные мысли не лишены фактического основания. Для нас, многих орловчан, 1988 год не шибко отличался от предыдущего 1987-го или последующего 1989-го годов. Такой себе заурядный период жизни со своими радостями, проблемами и рутиной.
Для города преждевременного Салюта (как и области в целом) сие событие действительно было уникальным. До этого ни один советский руководитель целенаправленно не посещал Орёл. Сталин и Хрущев действительно здесь бывали проездом, но так, чтобы проводить партийное совещание и на выходе красоваться под телекамерами, - такого Орёл доселе не наблюдал.
С Хрущёвым вообще получилась забавная история. Никита хотел поехать с официальным визитом к орловским товарищам из обкома. Его там ждали и уже подготовили языки для вылизывания соответствующего места. Однако Никитос погнал в наши края на автомобиле летом 1962 года. Естественно, прежде чем добраться до Орла, он въехал в область. А там - как и положено в условиях развитого социализма, кругом поля и колхозы. Хрущев, как вы знаете, «исходил соком всеобъемлющей любви» к кукурузе. И решил он посмотреть, как там золотые початки колосятся на благословенных полях Орловщины. Глянул… И со всей своей пролетарской партийной эмоциональностью проклял «нерадивых товарищей». Осерчал Никита, обиделся по-стариковски. Приказал ехать демонстративно по Московской, и дальше - по Комсомольской улицам, мимо обкома к себе на малую родину, в Курскую область. Кстати, летом 1962 года само здание орловского обкома было новеньким, коньяками толком не обмытое. Но Никита и на этот факт провинциального гостеприимства забил.
К чему мы упомянули этот случай? Дело в том, что для жителей и руководства города Орла образца 1988 года визит Хрущева по времени был гораздо ближе и памятней, чем мы сейчас его наблюдаем с нашей временной колокольни. Лента событий тогда была намного более статичной.
Орёл 1988 года был совсем другим, нежели теперь. Наш город представлял собой серенький провинциальный областной центр с огромным частным сектором в сердцевине. Кроме центральных и некоторых боковых артерий многие улицы были тупо не асфальтированы. О дорожной плитке даже никто и не мечтал. Доходило до того, что чуть в стороне от более-менее «респектабельных» зданий возникали стихийные свалки и помойки. Например, недалеко от гастронома «Россия» на 4-ой Курской имелась так называемая заброшенная клумба. Она была до того запущена, что там были заросли молодых деревьев, и народ туда ходил справлять нужду, причем не только малую. Так что запах был соответствующим. Всё это великолепие было в 100 метрах от ходовых трамвайных путей.
Та же Прокуровка воспринималась не как отдельный район города, а как бывшая деревня. Впрочем, таковой она и была, несмотря на то, что по ней курсировали троллейбусы: козы и индюки были частью пейзажа от остановки «Электровозной» до УВМа. Однако было и главное отличие перестроечного Орла от современного. Тогда все крупные заводы работали, на них функционировали местные партийные ячейки, издавались «подшефные» газеты. В 1988 году ещё платились «твёрдые» зарплаты и работал орловский аэропорт.
Единственное существенное впечатление новизны, объединяющее Орел со всей страной, – это трансляция первого латиноамериканского сериала по центральному телевидению СССР «Рабыня Изаура».
А вот на самых верхах орловской номенклатуры произошли существенные сдвиги. Многолетнего руководителя времен застоя Федора Мешкова за три года до описываемых событий сменил/подсидел «перспективный» управленец и по совместительству «будущий друг и наставник Сократа» Егор Строев.
По уровню хитрости в интригах и политических комбинациях Егор уделывал Мешкова одной левой, не доставая её из кармана. Сам же Федор Степанович Мешков на пенсии вскоре захворал. Уехал лечиться в Москву, но облегчения не получилось – там и почил за полтора года до визита Горбачева в Орел. И комбинация, которую придумал Строев осенью 1988 года на Орловщине, должна была его, красавца с бульдожьими глазами, из обычных первых секретарей обкома СССР вытянуть куда-нибудь выше. Возможно, приоткрыть, а то и распахнуть дверку Политбюро (спойлер: впоследствии так оно и вышло).
В стране[править | править код]
Стоит обратить внимание, что товарищ Горбачев не был демократическим апологетом и всемирным поборником гуманизма. Просто к концу брежневской эпохи многим партийным бонзам от Андропова до Громыко стало понятно, что прежнюю советскую систему надо реформировать, иначе везде настанет полная Орловщина. Другое дело - как её реформировать, при этом, не потеряв власть? Здесь согласия у партийных элит не наблюдалось. Сначала попробовали метод «жёсткой дисциплины на рабочем месте», но эффект оказался мизерным.
Старожилы помнят про так называемую горбачевскую политику ускорения. Это было реанимированное массовое стахановское движение «сознательных» работников в формате лайт, только теперь без особых наград для ярых рекордсменов. За такой же по длительности рабочий день нужно было сделать большее КПД-значимых телодвижений при той же зарплате. Результат оказался предсказуемым.
Спустя 13 месяцев (8 апреля 1986 года) после своего нахождения у самых горнил власти Горбачев, выступая без бумажки перед рабочими города Тольятти, впервые произнес слово «Перестройка». Но уже мало кто помнит, что именно в «либеральных» горбачевских 1985-86 гг. началась активная кампания по борьбе с так называемыми нетрудовыми доходами. Старались нагнуть частных репетиторов, уличных торговцев, шофёров-бомбистов, врачей-стоматологов, принимавших частные заказы на дому и т.п. А вот его антиалкогольную кампанию до сих пор не забыли. Тогда в Орловской области и везде по стране резко подорожал сахар и расцвело самогоноварение.
За два года до описываемых событий был принят закон «об индивидуальной трудовой деятельности», что при должном желании и изобретательности помогало избежать кар по другому советскому закону – «о тунеядстве». Серьезно ослаблен партийный контроль над цензурой в советских СМИ. В народе такая фича получила название «Гласность». Сверху уже открыто заявили о выводе войск из Афганистана и озвучили сроки. Также Горбачев уже успел встретиться с Сергеем Извековым (среди верующих он известен как патриарх Пимен), вследствие чего религиозные объекты и православные храмы перешли в собственность РПЦ. В мае 1988 года принят закон о старте массового предпринимательства – знаменитый закон о кооперации. А летом – на 19-ой партийной конференции объявлен старт политической реформы Советского Государства. Тогда ещё мало кто предполагал, что оно стремительно несётся в могилу.
В том же 1988 году аккурат к международному женскому дню многодетная советская семья Овечкиных, имея за плечами творческий псевдоним «Семь Симеонов», захватила самолёт. С хрена ли? Для того, чтобы пробраться за границу. Да, тогда все ещё висел железный занавес. А враждебные радиостанции загнивающего Запада глушились конторой. Таким образом, к моменту визита Михаила Сергеича в наш славный город на Оке по стране в целом уже произошли значительные перемены.
И вот, так совпало, что за полтора месяца до того, как Строев заманил Горбачева в Орёл, серьёзные кадровые изменения случились на самом верху. Процесс происходил как обычно: старые уважаемые забронзовевшие люди после потери насиженных годами должностей становились никому не нужными пенсионерами. Иногда почётными, всесоюзными, но роли это не играло. Сам Горбачев перестал быть генеральным секретарём КПСС, а обновил свой аватар в форме Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Сменился и председатель КГБ. Как казалось Михону, ему удалось протащить своего человека – Крючкова. Но, как показало будущее, оказалось, что только казалось. Времена застоя закончились. Приходили новые начальники, убирали старых.
Наживка для лохов[править | править код]
Так выглядела общая картина перед массовым десантом руководителей СССР в Орел. И здесь у любопытного читателя может появиться вопрос: «А какого хера они туда поперлись? Намазано им там что ли было?» Ответ кроется в самом вопросе – да, было намазано.
Строев, заняв кресло первого секретаря орловского обкома, будучи внутри политических брожений, прекрасно видел, как небольшие руководители делают большие карьеры. Приходит новая амбициозная кровь, прежнюю сливают в унитаз. Дирижерская палочка от подобного оркестра находится в руках товарища Горбачева. Так почему бы не направить движение этой руки в нужную для себя сторону?
Технология управления смычком стара как мир. Умение пустить пыль в глаза известно со времен потемкинских деревень. Какие фейки можно за дорого продать на нашем локальном рынке? Выбор наживки здесь - дело нехитрое. Как позже заявил персонаж пионерской закваски, играющий роль тени губернатора: «Мы всё больше по свинине». Прекрасно понимая данный расклад, Строев не стал изобретать сложнейшие велосипеды, а решил завлечь бывшего ставропольского комбайнера Мишу Горбачева «грандиозными успехами» Орловской области в сельском хозяйстве. Вот прям как только он возглавил орловский обком, так пшеница начала гораздо лучше колоситься.
Основные расходы на наживку – это рекламная раскрутка несуществующих успехов в сельском хозяйстве региона. С разных азимутов летело наверх, в Москву, заискивающие утверждение: «Посмотрите, как на маленькой Орловщине животноводство, и прежде всего, растениеводство улучшают свои плановые показатели год от года. Это ли не ярчайший пример перестроечных преобразований? Ради такого и затевались все реформы. Надо бы уважить и отметить орловских товарищей. Так сказать, освятить успешный пример». В конце концов в ноябре 1988 года Горбачев на это клюнул. Не мудреное дело попасть под подобную разводку Удава, когда у тебя в стране от месяца к месяцу череда неудачных стечений обстоятельств, выливающихся в различные катастрофы.
Собрав представительную делегацию из руководителей пока ещё союзных республик, крайкомов и обкомов, Михаил Сергеевич полетел в Орёл. На календаре было 14 ноября. Уже выпал обильный снег. Чувствовалась неизбежность наступающей зимы, но суровые холода ещё не сводили не закутанные в шарф скулы.
В аэропорту товарища Горбачева и Ко встречали с гвоздиками специально подобранные женщины. Как это частенько случается со многими высокими гостями, они попали в услужливо расставленные лапы проверенного женского актива. Местные активистки горячо выразили желание жить по материалам 19-ой партийной конференции и продвигать в массы заявленную на ней политическую реформу. Особо забавен был вопрос Михаила Сергеича о выдвижении в орловских коллективах своих представителей в руководство по иерархической лестнице:
- Людей, которых вы считаете…не мешает вам тут выбирать обком, райком?
Тут же за его спиной стояли эти же члены обкома во главе со Строевым. Интересно, какой ответ он хотел (да и желал ли вообще) услышать. И тут от орловских активисток прозвучало:
- Да нет. Полнейшая демократия! – вон оно оказывается, как было.
Естественно, пока ещё Ленин оставался в авторитетах. Ведь только год назад прошли массовые шествия и демонстрации в честь 70-летнего юбилея Великой Октябрьской Революции. Сама же Перестройка презентовалась как возвращение к ленинским истоками социальной справедливости. Посему Михон не мог не преподнести в торжественной обстановке корзину цветов к памятнику Ильича возле «Цитадели Зла». Народу было много. Заполнена была почти вся площадь Ленина. В первых рядах стояли люди, специально заряженные восторженными приветствиями и оптимистически наивными вопросами под камеру. Что-что, а подобное действо команда Строева умела лепить. Другое дело, что выглядело оно по-соломенному. Но ведь стада баранов и овец вполне могут жевать солому, когда другой пищи нет. Во вторых и последующих рядах ютились любопытствующие. Не каждый день глава государства и с ним «крупные вожди регионального пролетариата» приезжают в Орёл проводить политические совещания. Была бы в тот день погода получше – людей бы пришло аж до Бульвара Победы. А так тысячи три – три с половиной набралось, не больше.
Прямо на площади Ленина Горбачев объяснил свой приезд в Орёл. Да так брякнул, как Строев ему нашептал. Оказывается, орловчане заинтересовали высокое союзное начальство, потому что стали лучше жить. Дескать, к ним и приехали поучиться, подсмотреть, как это у города «сплошного успеха» внезапно для всех заколосились райские кущи и запахло коммунизмом. Михон на голубом глазу заявил, что надо же – Орловская область 20 лет топталась на месте в плане развития сельского хозяйства, а теперь вдруг раз – и попёрло! И местные жители стали лучше жить… И сразу вопрос: «Ведь почувствовали улучшения?». Конечно, и сразу ответ: «Да, почувствовали». Несмотря на свежий морозный воздух, только самые чуткие умы из толпы уловили скрытый запах моторного топлива для карьерного взлёта первого секретаря орловского обкома.
Далее для высоких гостей устроили показательные смотрины сельхозтоваров региона: с таблицами, схемами и картами. Теперь, спустя 35 лет, это выглядит как наивная презентация старшеклассника в паверпойнте. Причем действо происходит как будто посреди стола поминок для гостей в связи с наступлением 40-дневной даты с момента кончины усопшего. Сейчас такими штуками даже ребят с неисправными калашами из Сомали не удивишь. Однако тогда такое позерство о несуществующих успехах ой как прокатывало.
Горбачев под вспышки фотообъективов:
- А в магазине это всё есть?
- Конечно! – был ответ.
Здесь показателен хлеб. Подобных хлебов с выставки в местных орловских магазинах точно не было. С другими товарами была похожая история.
Итоги поездки[править | править код]
15 ноября 1988 года Горбачев и другие высокопоставленные гости покинули Орловскую область. Спустя несколько часов после возвращения Горбачева из Орла Верховный Совет Эстонской ССР начал считать юридическую силу эстонских законов выше всесоюзных. Первая советская республика теперь фактически становилась самостоятельной. В том же ноябре советские органы перестали глушить западные радиостанции. Железный занавес рухнул. За Эстонией уже выстраивалась очередь. Горбачевская цитата, сказанная совсем по другому поводу, получилась пророческой: «Процесс пошёл».
Егор Строев добился, чего хотел. В 1990 году он стал членом Политбюро. Но уже через год этого прежде всесильного органа власти не стало.
Сам же город Орёл (как и вся Орловская область) получили успешный скилл – на пустом месте выдавать желаемое за действительное. До сих пор эти традиции живут и процветают. Характерно, что серые фасады зданий на центральных улицах Орла наспех покрасили в розовый цвет. Пока был лёгкий морозец, эта пыль в глаза гостям города срабатывала. Но как только пахнуло первой оттепелью, толком не высохшая краска потекла со зданий. Возле домов образовались лужи. В народе это явление так и прозвали – «розовые сопли Перестройки».