 | MOAR!!! Этой статье не хватает фотографий сабжа! Реквестирую их в этот тред! |
Богоявленская церковь – самое старое и лулзеобильное культовое сооружение этого вашего Орлеца.
Возрождение
После выпиливания с лица земли лисовчиками в 1615 году Орёл 20 с лишним лет пребывал в полном говне и запустении. И только с 1636 года он опять начал заселяться и строиться. Первым делом выкопали несколько землянок для жилья, потом поставили избу для мытарей (сборщиков податей), хранилища для зерна, взимаемого натуроплатой в госказну, отрыли яму для неплательщиков и прочих злодеев, все это огородили частоколом и опять назвали острогом. Да не простым, а Большим. А где-то в 1640-х годах запилили церковь.
Жил-был поп
Вместе с прочими москалями-новоселами добрался до Орла иерей (то есть поп) Борис Козьмин, то есть сын Козьмы. Того самого Козьмы – последнего священника Орла образца Смутного времени, который в эвакуацию 1615 года отправил молодую жену с маленьким сыном Бориской на лодке по Оке в Калугу, а сам ушел во Мценск вместе с отрядом воеводы Даниила Яблочкова воевать хохлов и поляков. Но не заладилась судьба воинов этой малой дружины. Их вместе с воеводой обвинили в государственной измене, пытали, многих приговорили к казни, но в последний момент помиловали, наказали кнутом, а тех, кто выжил, отправили на всякий случай подальше от зоны боевых действий в тыловой Липецк честной службой искупать свою вину перед новым царствующим Домом Романовых. Где-то там и сгинул непривычный к русской солдатской службе Козьма. Ну а его жена – мать Бориса, застудившись на речном переходе, тоже отдала Б-гу душу, успев пристроить малолетнего сынка добрым людям…
Выжив и повзрослев Борис Козьмин по стопам отца подался в РПЦ и при первой же возможности прибыл на место своего рождения, дабы восстановить свет истинного православия в заросших крапивой конубрях. Выжить ему помогло данное в юности обещание построить новую церковь взамен сгоревшей в память родителям.
Бета-версия
Поставил, значится, он вначале часовенку у переправы через Оку рядом с постом стрельцов, стригших с купцов провозную пошлину и фактически поселился в этом божием теремке. Ясен пень – стрельцы при священнике торгашей не кошмарили, брали умеренно, по закону. А благодарные дальнобойщики не скупились на дары человеку в рясе. Дальше-больше – постепенно вокруг него собралась братва бритоголовых братия монашеская, поставившая на поток весь ассортимент обрядовых действий: венчание-крещение-причастие-отпевание и т.п. Общак рос, промысел разрастался.
А по зиме на копейки да пятаки, собранные с хомячков и купечества, нанимали местных мужиков валить окрестные леса и свозить пиломатериал. Год-другой дерево сушили, а потом заделывали в сруб, постепенно приобретавший очертания храма.
Это безобразие помимо всех прочих заприметил и орловский губной староста Козьма Пеншин, который поначалу для приличия повозмущался незаконным самостроем, но, приняв на грудь, успокоился, а, положив в карман, вообще повеселел и проникся святостью восстановления християнского храма взамен порушенного супостатами. Более того, проникшийся староста обмерил землю под церковью, наметившимся возле нее кладбищем, не забыв про усадьбу и огороды братии, и официально отдал обмеренное под уже запиленное, поставив соответствующую запись в регистрационную книгу. Олдфаги, если поднатужатся, смогут припомнить, что случилось сие действо где-то в августе 1644 года (7152 лета от сотворения мира в исчислении того времени).
Так и появилась Богоявленская церковь в своей первой древорубленной версии.
Вскоре поп Борис с братией запиливает рядом с сабжем еще одну церквуху – внезапно Бориса и Глеба, что говорит о том, что скромность не была причиной его неизбежной кончины.
Со временем две церкви с хозпостройками и обитателами стали называться мужской Богоявленский монастырь, в котором Борис, постригшись в монашество со скромным именем Боголеп, становится первым настоятелем.
Монастырь
Собственно и не монастырь это был поначалу, а сплошное, не санкционированное органом местного самоуправления, собрание из более чем одного человека – поп Борис со сподвижниками из беглых или местных, смекнувших, что лучше ходить в рясе, чем горбатиться на чужого дядю-помещика.
Монастырь же в те темные времена приобретал такой статус по специальному царскому указу, которым также даровалась для боголепного дела земля с крестьянами и государево жалованье. Псевдомонахи поначалу жили чем Б-г пошлет – калымили, попрошайничали, подворовывали и т.п., как говорится в летописи «братия кормилась на миру».
Но Борис-Боголеп был тонким политиком и умелым предпринимателем. Он завел богатых спонсоров из числа орловских помещиков: Цуриковых, Головиных, Аболмасовых, Логачевых, Бородиных, Жиленковых, Ржевских и горожан. Кроме того, вовремя подсуетился во время церковной реформы патриарха Никона, своевременно вступив в «Единую Россию» сменив старинные обряды на более православные. И благость божия не замедлила снизойти на праведников в 1674 году в виде приятного расположения власть имущих и профита – земельного надела с деревушкой ниже по Оке и небольшого, но регулярного бюджетного жалования.
Но сама обитель, стоявшая в бойком месте разраставшегося города, оказалась стеснена частными домами и торговыми лавками и ввиду своей гнилой деревянной сущности – подвержена пожарам, первый из которых не замедлил случиться в 1680 году. Монахи немного покручинились, но потом решили перебраться на гору за реку Орел – подальше от мирской суеты, и с божией помощью, а также деньжат данных Аллахом богатых жертвователей запилили богоугодное заведение на новом месте, где оно и пребывает и по нынешний день (с перерывом на Советскую Власть).
Ну а на старом пепелище было уныло и скучно – церковь Бориса и Глеба сгорела подчистую, Богоявленская же церковь была без крыши с обугленными стенами. Восстанавливать было некому – монахи ушли за реку, неистовый Борис-Боголеп к тому времени успел окочуриться, не оставив плодовитого потомства. Пичаль.
(продолжение следует)