Вояки Орлеца
Орловский пехотный полк
Орловский пехотный полк – одна из наиболее боеспособных и прославленных частей старой русской армии, входившая в когорту суворовских чудо-богатырей. Существовал под разными названиями с 1723 по 1918 г.г., успев оставить по себе непростую, но прочную память у турок, татар, ногайцев, свидомых укрАинцев, лягушатников, пшеков, гордых сынов гор, мюридов имама Шамиля, черкесов, убыхов, персиян, австрияков и германцев. Будучи в 1810 г. преобразован в 41-й егерский полк, не имеет никакого отношения к 36-му Орловскому пехотному полку второго формирования, образованному в 1811 г. в городе Киеве. В отличие от последнего на протяжении всего 18-го столетия комплектовался уроженцами Орлецкого и других сопредельных уездов Центрального Черноземья. Девиз – «где мы – там победа!»
В начале славных дел
Анонимус глубоко ошибется, если решит, что Орловский пехотный полк – любимое детище господ Румянцева, Суворова и Потемкина, возник ниоткуда и на пустом месте. Орлоляндия с момента своего появления на свет была переполнена пассионарным, то есть совсем отмороженным элементом, которому было не впервой выставлять на кон судьбы буйную головушку за Веру, Царя и Отечество.
Первые поселенцы Орлоляндии вертелись в родном краю как уж на сковородке: выживать-то приходилось на проходном дворе крымских ханов, польско-литовских шляхтичей вкупе с бывшим при них на посылках украинском «козачестве». Честные люди селиться на краю «Дикого поля» опасались, но пахотной земли здесь имелось в избытке. По этой причине в обмен на свободное владение вожделенной землицей, любой сколь-нибудь бедовый и сметливый москвитянин был готов сыграть с орлянку с капризной фортуной времен Позднего Средневековья. Так формировался и проходил суровую закалку настоящий орлецкий характер.
Однако во второй половине 17 века Орлоляндия оказалась в глубоком тылу набирающей силу российской державы. Окрестности Орлеца, прежде занятые немногочисленными «воинскими людьми», стали заполняться свозимым со всей Рассеи хомячьем - крепостными крупных землевладельцев. В отличие от них, коренные орлецкие помещики, сами не гнушавшиеся становиться в борозду с сохой в одной руке и пищалью в другой, косо смотрели на понаехавшую бессловесную быдлоту. Уничижительно ее именовали просто «цуканами», одинаково презирая и их хозяев, хапнувших задарма землицу, политую чужими потом и кровью. Государственные умы Московии давненько задумались о необходимости обуздать орлецкую вольницу путем включения ее в регулярные полки «нового строя». Конных дворян-ополченцев уже при Алексее Михайловиче Тишайшем стали записывать в рейтарскую кавалерию (Мценский и Ливенский рейтарские полки), а пешее воинство зачислять в так называемые «жилые», то есть гарнизонные, полки с тем же названием. Однако после окончания затяжной войны с Речью Посполитой, средства на содержание, снабжение и обучение инновационной военной махины иссякли. Поэтому в мирное время бравых орлецких, мценских, брянских, курских, тамбовских и иных служивых отправили восвояси, лишь формально сохраняя их принадлежность к регулярному воинству.
Вновь гром грянул во времена Петра Великого, когда тех из орлецких воинов, что могли вспомнить, с какого конца заряжают мушкет, в составе «жилых» полков двинули под турецкий Азов или в низовья Днепра. Один из орлецких «жилых» полков под началом немчина фон Вилема Залена до 1709 г. бил баклуши в Киеве, пока его не раскассировали для пополнения действующей армии.