Алексей Апухтин - орловский поэт, который с особым изыском владел не только гусиным пером, но и собственным смычком.
| « | Пьяные уланы
Спят перед столом; Мягкие диваны Залиты вином. Лишь не спит влюбленный, Погружен в мечты. Подожди немного: Захрапишь и ты! |
» |
| — Апухтин прозрачно намекает, что предстоящая ночь будет с сюрпризами | ||
"Нежной юности сладкие годы"
Появился на свет наш поборник проникновенного творчества в старинной дворянской семье в купеческом Болхове в 1840 г. Отец как-то сразу устранился от воспитания малыша, и ребёнком занималась мать, окружив его безграничной любовью. В итоге Алёшенька вырос очень ранимым и впечатлительным ребёнком, на многие аспекты суровой жизни у него сложился женственно-мнительный взгляд, окрашенный многочисленными противоречивыми эмоциями. Когда пришло время определяться с будущей профессией, то мальчика пристроили в престижное Императорское училище правоведения. Это учебное заведение располагалось в Питере и, несмотря на свою славу хорошей базовой юридической школы, несло репутацию рассадника фривольности с содомитским подтекстом. По столице ходили упорные слухи, что нередко старшие ученики уединялись с младшими в гротах, но не для того, чтобы совместно штудировать заковыристые положения Римского Права, а затем, чтобы на собственном опыте доказать ближнему верховенство своей маленькой скользкой правовой основы. Кураторы училища закрывали на это глаза. В результате некоторые воспитанники после выпуска несли своё право в массы на острие собственного штыка, при этом, как истинные джентльмены, не подвергая атаки женщин. Именно там молоденький Алёша Апухтин и вкусил все прелести разврата.
В Императорском училище правоведения тогда обучались многие известные люди. В их числе знаменитый русский композитор Пётр Ильич Чайковский. Там же постигал юридические науки и его брат Модест. В семье Чайковских укоряли Апухтина, что, дескать, он и развратил слабохарактерного Петрушу. Хотя Алёшеньке тогда было всего 14 лет, но он уже числился в любовниках своего классного руководителя Шильдер-Шульднера. Немец не раз показывал Алёше кто здесь герр, а кто хер. Как ни странно, где-то в это же время Апухтин начинает писать свои первые стихи, пронизанные беспросветной лирикой.
О том, как золотая молодёжь нашла приключение на свою пятую точку
Апухтин с друзьями вёл разудалый образ столичного кутилы. Учёба ему давалось легко, так как природный ум помогал осваивать гранит науки, но вот работать он не любил. Алёшенька считал труд тяжким грехом, ниспосланным человечеству, поэтому он был уверен. что не стоит напрягаться, а пока есть время - надо вкушать все услады беззаботной молодости. Всё бы хорошо, но случился скандал в роскошном питерском ресторане Шотан, где подвыпившие правоведы миловались, а кое-кто залез даже в щель окопа к своему другу. Это увидели половые и некоторые из сторонних наблюдателей. Новость стала достоянием салонных кругов. Но это ещё полбеды - слухи поползли среди черни - "Содомиты! Дожили! Креста на них нет!". Участником бурного развлечения оказался наш орловский поэт и по совместительству юрист с сомнительным стажем Алексей Апухтин.
Тогда по двору российской жизни гуляла бурная эпоха перемен. Шёл 1862 год. Среди юристов русской школы случился отнюдь не правовой казус. С одной стороны, шла полным ходом подготовка к Судебной реформе, которая должна была в корне изменить крепостнический уклад империи, и профессиональные кадры ценились на вес золота. С другой стороны, в православной стране выставлять подобные утехи на показ - вверх лицемерия. Хотя за мужеложство была особая статья до 5 лет ссылки в Сибирь (параграф 995 свод законов под ред. Сперанского), но она долгое время практически не применялась, потому что прежний министр народного просвещения и президент Академии Наук граф Уваров (тот самый, что придумал национальную идею: самодержавие - православие - народность) был сам, мягко говоря, любителем нагнуть ближнего. Уваров снисходительно относился к подобным "шалостям", когда ему доносили о фактах "бугорских игрищ". Более того - своего любовника князя Дондукова-Корсакова Уваров сделал вице-президентом Академии Наук. Подобное назначение вызвало резкое недовольство в обществе. Даже известный русский поэт с африканскими корнями написал по этому поводу:
В академии наук
Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь;
Почему ж он заседает?
Потому что жопа есть.
У Пушкина возникли было проблемы, но эпиграмма понравилась Николаю I, и от поэта отстали.
На таком фоне и решали дилемму: как быть с заднеприводными юристами? Наказывать нельзя, так как статья не применялась уже 30 лет, да и репутационные потери ведомства куда страшнее. Решили подойти к каждому участнику оргии индивидуально. Нас собственно интересует господин Апухтин - необычный болховчанин с тонкой лирической душой. Апухтина сослали в город кармического искупления. Какой? Правильно - в Орлец - пущай там попробует местных оседлать. Проработал Алёшенька при орловском губернаторе около двух лет. Ну как проработал - в основном тусил в своём родовом имении, а когда опала была снята - вернулся в столицу.
"Как не своди концы с концами - конец един, мои друзья!"
Апухтин, в отличие от многих своих товарищей, не скрывал своей гомосексуальности. Его близкий человек Пётр Чайковский - всю жизнь терзался и стеснялся этого. А наш болховский пострел бугровал чуть ли не в открытую. Власти были в курсе, но приказ был сверху - не трогать, для империи не опасен. Личная жизнь Алёшки-проказника, конечно, со многими белыми пятнами, как в прямом, так и в переносном смысле. Из мемуарной переписки, которая подтверждается современниками в других источниках, у Апухтина была близкая связь с композитором Петром Чайковским и писателем Владимиром Мещерским, другие искромётные контакты доподлинно отследить трудно, но "нежная переписка" восторженных мужчин, как бы намекает на более широкий круг "сладострастных утех" болховского поэта.
Однако вскорости Апухтин заболел ожирением, или как тогда называли этот недуг - "водянкой". Растолстел Алёшенька добротно, и хотя в определённых кругах "соловушка болховской земли", " наш остроумный пухлячёк" пользовался и пользовал успехом своих поклонников, всё равно болезнь брала своё. Он стал меньше выбираться в свет, ограничился столичным домом, в котором и почил в 1893 в возрасте 52 лет. Примечательно, что меньше, чем через три месяца, не выдержав потери Алёшеньки, скончался подлинный виртуоз смычка Пётр Чайковский.
Наследие
Апухтин и Чайковский не только вместе "искали проход в лучший мир", но и удачно обогатили отечественную культуру знаковыми романсами. Всего Чайковским было положено на музыку 6 стихотворений болховского поэта. Самые известные из них: "Он так меня любил" и "Ночи безумные". Однако с годами набирает популярность другой романс Апухтина "Пара гнедых", который исполнялся в своё время под Мценском современным певцом Олегом Погудиным. Теперь многие зарифмованные позывы нашего пухлячка кажутся слишком сентиментальными и старомодными. Пусть так, но Апухтин прославился не только своей неподражаемой лирикой, а удивительной прозой. Две повести "Архив графини Д" и "Дневник Павлика Дольского" читаются без особого занудства и поучений. Многие критики считают, что прозаик Апухтин на голову выше, чем Апухтин-поэт, но проза его мало кому известна.
В наше циничное время находились дельцы, желающие подзаработать на образе Алёшеньки. В частности, небезызвестный порномагнат Прянишников замутил пьесу "Любовники Апухтина". Пытался даже, чтобы этот "театральный шедевр" играли на подмостках Мариинки, но скандал общественности всё-таки упрятал демонстрационные шпаги в ножны. Говорят, что где-то по просторам инета до сих пор гуляет "апухтинская порнушка" с крайне сомнительной исторической достоверностью.
В родном Болхове Алексею Николаевичу так и не открыли музей. Как вы думаете, почему? К тому же поговаривают, что чернобыльский поцелуй чмокнул Болховскую землю за Алёшины грешки. Но это вряд ли - ведь за что тогда карать небесам Брянск с Карачевым или деревню Овсянниково под Орлом? Тем не менее, проворный пухлячок внёс значительный вклад в литературное наследие Орловщины, Поэтому мемориальную дощечку с барельефом Алешеньки краеведы таки забацали на одной из кирпичных стен его Малой Родины.