Облава - секретная операция орловских элит во имя улучшения общественной нравственности, закончившаяся самым разудалым развратом.
"Не уезжая из Орла, побывать в гостях у дикарей"
Это смешная и показательная история приключилась почти 200 лет назад. В 1820 году в губернском городе Орле был расквартирован Псковский кирасирский полк. Тогда наш Орлец был хоть и перспективным, но глубоко провинциальными местечком с 17-18 тысячами аборигенов. Особых развлечений, окромя хмельных напитков и картёжных посиделок, у нас тогда не было. Вопреки всем легендам и слухам действовавший в ту пору орловский театр графа Каменского не был столь популярен, как об этот треплются некоторые культурологи, потому как вход в это заведение, отличавшееся посредственной актёрской игрой, был обусловлен желанием левой пятки психованного хозяина. Чем же было заняться в свободное время нескольким десяткам молодым офицерам? Ведь кровь играет, энергия так и прёт, а ближайшая заварушка с повышенным адреналином бушует далеко на Кавказе под протекторатом проконсула Ермолова.
Тут нужно пояснить , что псковский кирасирский полк был гвардейским. Там служили отпрыски богатых семей, при бабле и связях. То есть все средства для вольготной и хорошей жизни у мужиков были, а возможность их потратить в Орлеце отсутствовала. Как же разрешить такое противоречие? Но тут на помощь всегда приходит рука невидимого рынка. Если есть спрос - значит будет и предложение.
Баре-офицеры стали на орловских улочках сорить деньгами направо и налево. Устраивали балы, кутежи и пикники в многочисленных орловских рощах. Но это быстро надоело - гвардейцам хотелось изысков и приключений. На офицерском собрании, без участия командира полка, было принято решения организовать тайные танцы обнажённых одалисок из местных жительниц, переходящие в совместные пикантные фуршеты. Сказано - сделано. Но бескомплексные вечера вскоре решено было сделать ещё более естественными - офицеры возжелали, чтобы орловские дамы были максимально близки к матушке-природе. Помимо танца живота и сотрясения титьками мамзели должны являться на пирушку только в одних украшениях, даже без всяких фиговых листочков. Дескать - это древний инстинкт самой природы, а настоящая красота должна принять самые естественные формы, как у дикарей.
Удивительно, среди прекрасной половины тогдашнего Орлеца нашлось немало желающих побыть в костюме дикарки. Юные дворянки, дородные купеческие дочки и даже замужние чиновничьи дамы регулярно участвовали в подобном племенном собрании. Находили себе на ночь вождя, который с помощью своего волосатого скипетра просвещал "дикарку" различными способами. Такие ночные загулы оказались настолько популярными, что как только заканчивались занятия в полку, гвардейцы обменивались тайным паролем: "Настало время: не уезжая из Орла побывать в гостях у дикарей" и племя собиралось "на ночной совет".
Борьба за нравственность: начали!
Несмотря на то, что дамы не любили трепаться о своём участии в диких плясках и отжиманиях, слухи всё же поползли по Орлецу. По началу гвардейцев не трогали. К чему рамсить на военную знать без железных доказательств? - Себе дороже выйдет. Но чем дальше, тем круг участниц залихватских вечеринок становился всё шире, а жалобы некоторых офигевших папаш оказывались всё настойчивей. Псковские кирасиры брали уже на прокат целый эскадрон ретивых двуногих орловских кобылиц из престижных сословий. Представьте: какого было родителям? Приходит домой под утро степенной кавалерийской походкой осьмандцатилетняя дочка уважаемого купца второй гильдии, пьяненькая в измятом доломане, накинутом на обножённое тело. "Где была,такая-растасканная?" - "В гостях у господ-офицеров"...
Уже даже надворные советники орловской губернской канцелярии поникли головой под тяжестью рогов. Недовольство, стачало еле слышным шёпотом, а потом всё звонче и радикальней поползло по православному Орлецу. Дикарок, коих бравые кирасиры крутили на своих орбитах, становилось всё больше, а следовательно доказательств удалой гвардейской похоти накопилось чуть ли не на два царства Калигулы.
Перед тогдашним Орловским гражданским губернатором Борисом Соковниным был поставлен негласный ультиматум: обуздать офицерские оргии, иначе оскандалят весь этот через чур активный псковский полк по всей России с Европою. У нас как какое-нибудь ЧП - собирают кризисную комиссии. Вот и на сей раз губернатор созвал компетентных, с его точки зрения людей, для того чтобы расквартированные офицеры зачехлили своих "маленьких дерзких гвардейцев". В эту комиссию вошли предводитель губернского дворянства Теплов, местный полицмейстер, начальник канцелярии, а также бывший командир этого полка Михаил Петрович Бахтин. (Да-да тот самый Бахтин, который впоследствии учредит в Орле кадетский корпус имени себя в районе современной Бунинской библиотеки)
Комиссия порешила накрыть развратников-аристократов с поличным. В прямом смысле: всех участников оргий и их раскованных спутниц намеревались взять тёпленькими, чтобы потом псковские офицеры, используя свои связи, в столице не смогли обвинить орловское провинциальное начальство в клевете. Операция была разработана по всем законам тогдашней оперативной работы. Нашли подсадную женщину, которая была готова ради торжества невинности подставить свою очаровательную попку во благо процветания нравственных устоев. Ну и при этом с неё требовался, само собой, подробный сбор информации. Необходимые данные были добыты, нужный особняк указан, назначена облава.
Кончили!
В час Х высокие государственные чины Орловщины нагрянули на место преступления и застукали многих орловских девиц в самых изысканных "гусарских позах". Всё было настолько порнографично, что мэр города Содома устыдился бы при виде таких картин. Даже шампанское девушки лакали не теми губами. К сожалению нет зафиксированных данных, о чём был тамошний разговор между военными и чиновниками, да и мало кто будет об этом распространяться в мемуарах и рапортах, однако результат облавы поразил всех окрестных обывателей.
Вместо прекращения гулянок с "дикарками", выговоров и служебных расследований, развесёлые оргии продолжились с ещё большим размахом. Не было даже ни одного перевода из гвардии в обычную армейскую часть озорных аристократических баламутов. А всё потому, что губернатор вместе с предводителем дворянства, полицмейстером и наставником-командиром сделались самыми ревностными почитателями подобных горизонтальных игрищ.
Необузданный конец - как причина конца любой успешной карьеры
Отцы местных благочестивых семейств были в шоке. Кому теперь жаловаться? Где искать справедливости? Ревнивые мужья шли на прямой конфликт со псковскими кирасирами. Дело грозило принять скверный кровавый оборот. Орловские ночные бдения в костюмах первобытного человека дошли до Петербургского двора. Вначале верховные власти отнеслись к этому с иронией - ну развлекаются богатые служаки в скучной провинции всеми естественными способами. Аморально, конечно, но не стоит это предавать огласке. Но когда узнали, что губернатор Соковнин и его чиновники макают свои неслужебные гусиные кончики в совсем иные продолговатые чернильницы, то хватились за голову.
К тому же представители мещанского сословия от Орлеца взмолились на адрес всероссийскому императору: "Ваше величество, замените Бориса Сергеевича Соковнина. Ну ей б-гу затрахал. Без всяких взяток и поборов - просто затрахал!" Окружение государя опешило. Недопустимо, чтобы губер участвовал в таких оргиях, но предавать гласности тесное взаимопонимание псковских военных и орловских чиновников по поводу методов просвещения орловских дикарок - для престижа государства ещё хуже. Нашли спасительный повод. Соковнин герой Отечественной войны 1812 года, при Бородино сильно ранен в голову. Видать рана не прошла бесследно, а с больного человека какой спрос? Император, ухватившись за этот предложенный советниками расклад, в феврале 1821 года операттивно освободил от губернаторской должности Соковкина, назначив на его место Николая Шрёдера - впоследствии основателя современного центрального городского парка Орлеца. Отставному полковнику Бахтину, богатому орловскому помещику, настоятельно рекомендовали пожить пока уединённо в своём поместье, подальше от орловских кривотолков, чтобы не бередить душевные раны рогоносцев и подумать как действительно употребить свои силы и средства на подлинное наставничество.