 | MOAR!!! Этой статье не хватает фотографий сабжа! Реквестирую их в этот тред! |
Богоявленская церковь – самое старое и лулзеобильное культовое сооружение этого вашего Орлеца.
Возрождение
После выпиливания с лица земли лисовчиками в 1615 году Орёл 20 с лишним лет пребывал в полном говне и запустении. И только с 1636 года он опять начал заселяться и строиться. Первым делом выкопали несколько землянок для жилья, потом поставили избу для мытарей (сборщиков податей), хранилища для зерна, взимаемого натуроплатой в госказну, отрыли яму для неплательщиков и прочих злодеев, все это огородили частоколом и опять назвали острогом. Да не простым, а Большим. А где-то в 1640-х годах запилили церковь.
Жил-был поп
Вместе с прочими москалями-новоселами добрался до Орла иерей (то есть поп) Борис Козьмин, то есть сын Козьмы. Того самого Козьмы – последнего священника Орла образца Смутного времени, который в эвакуацию 1615 года отправил молодую жену с маленьким сыном Бориской на лодке по Оке в Калугу, а сам ушел во Мценск вместе с отрядом воеводы Даниила Яблочкова воевать хохлов и поляков. Но не заладилась судьба воинов этой малой дружины. Их вместе с воеводой обвинили в государственной измене, пытали, многих приговорили к казни, но в последний момент помиловали, наказали кнутом, а тех, кто выжил, отправили на всякий случай подальше от зоны боевых действий в тыловой Липецк честной службой искупать свою вину перед новым царствующим Домом Романовых. Где-то там и сгинул непривычный к русской солдатской службе Козьма. Ну а его жена – мать Бориса, застудившись на речном переходе, тоже отдала Б-гу душу, успев пристроить малолетнего сынка добрым людям…
Выжив и повзрослев Борис Козьмин по стопам отца подался в РПЦ и при первой же возможности прибыл на место своего рождения, дабы восстановить свет истинного православия в заросших крапивой конубрях. Выжить ему помогло данное в юности обещание построить новую церковь взамен сгоревшей в память родителям.
Бета-версия
Поставил, значится, он вначале часовенку у переправы через Оку рядом с постом стрельцов, стригших с купцов провозную пошлину и фактически поселился в этом божием теремке. Ясен пень – стрельцы при священнике торгашей не кошмарили, брали умеренно, по закону. А благодарные дальнобойщики не скупились на дары человеку в рясе. Дальше-больше – постепенно вокруг него собралась братва бритоголовых братия монашеская, поставившая на поток весь ассортимент обрядовых действий: венчание-крещение-причастие-отпевание и т.п. Общак рос, промысел разрастался.
А по зиме на копейки да пятаки, собранные с хомячков и купечества, нанимали местных мужиков валить окрестные леса и свозить пиломатериал. Год-другой дерево сушили, а потом заделывали в сруб, постепенно приобретавший очертания храма.
Это безобразие помимо всех прочих заприметил и орловский губной староста Козьма Пеншин, который поначалу для приличия повозмущался незаконным самостроем, но, приняв на грудь, успокоился, а, положив в карман, вообще повеселел и проникся святостью восстановления християнского храма взамен порушенного супостатами. Более того, проникшийся староста обмерил землю под церковью, наметившимся возле нее кладбищем, не забыв про усадьбу и огороды братии, и официально отдал обмеренное под уже запиленное, поставив соответствующую запись в регистрационную книгу. Олдфаги, если поднатужатся, смогут припомнить, что случилось сие действо где-то в августе 1644 года (7152 лета от сотворения мира в исчислении того времени).
Так и появилась Богоявленская церковь в своей первой древорубленной версии.
Вскоре поп Борис с братией запиливает рядом с сабжем еще одну церквуху – внезапно Бориса и Глеба, что говорит о том, что скромность не была причиной его неизбежной кончины.
Со временем две церкви с хозпостройками и обитателами стали называться мужской Богоявленский монастырь, в котором Борис, постригшись в монашество со скромным именем Боголеп, становится первым настоятелем.
Монастырь
Собственно и не монастырь это был поначалу, а сплошное, не санкционированное органом местного самоуправления, собрание из более чем одного человека – попа Бориса с оравой беглых, смекнувших, что лучше ходить в рясе, чем горбатиться на чужого дядю-помещика.
Монастырь же в те темные времена приобретал такой статус только по специальному царскому указу, которым также даровалась для боголепного дела земля с крестьянами и государево жалованье. Наши псевдомонахи поначалу жили чем бог пошлет – калымили, попрошайничали, подворовывали и т.п., как говорится в летописи «братия кормилась на миру».
Но Борис-Боголеп был тонким политиком и умелым предпринимателем: Он завел богатых спонсоров из числа орловских помещиков: Цуриковых, Головиных, Аболмасовых, Логачевых, Бородиных, Жиленковых, Ржевских и горожан. Кроме того, подсуетился во время церковной реформы патриарха Никона, своевременно вступив в «Единую Россию» сменив старинные обряды на более православные. И благость божия не замедлила снизойти на праведников в 1674 году в виде приятного расположения власть имущих и профита – земельного надела с деревушкой ниже по Оке, а также небольшого, но регулярного бюджетного жалования.
Правда сама ставшая кошерной обитель, стоявшая в бойком месте разраставшегося города, оказалась стеснена частными домами и торговыми лавками и ввиду своей поддатливой деревянной сущности была подвержена пожарам, первый из которых не замедлил случиться в 1680 году. Монахи немного покручинились, но потом решили перебраться на гору за реку Орел – подальше от мирской суеты, и с божией помощью, а также посредством деньжат подкинутых Аллахом богатых жертвователей запилили богоугодное заведение на новом месте, где оно и пребывает и по нынешний день (с перерывом на Советскую Власть).
Ну а на старом пепелище стало уныло и скучно – церковь Бориса и Глеба сгорела подчистую, Богоявленская же церковь стояла без крыши с обугленными стенами. Восстанавливать было некому – монахи ушли, а неистовый Борис-Боголеп к тому времени успел окочуриться, не оставив плодовитого потомства. Пичаль.
Первый приход
Изрядно подкопченый сабж кое-как подлатали и пустили опять под божий промысел – регистрацию актов гражданского состояния (родился, крестился, помолвился, обвенчался, принял ислам, помянули…) и два десятка лет с лишним использовали как приходский храм.
Но негоже административному центру оставаться с полусожженной центральной церквухой. Хоть вся духовная жизнь к тому времени и переместилась в Монастырку, но махнули мошной горожане и отлили в гранит: «Быть каменному храму Богоявленскому!» Строительство началось уже при Петре I примерно с началом нового летоисчисления (от Рождества Христова, а не от Сотворения мира, как считалось православно ранее) – году так в 1703 и длилось почти десять лет. Хвала Создателю! Успели достроить до 1714 года, когда упертый император Петр Первый издал указ, запрещающий продажу водки по всей стране возводить каменные постройки до завершения строительства Сочи Санкт-Петербурга. Еще б чуть-чуть, и остался бы Орлец с голой жопой недостроенным храмом, но пронесло.
(продолжение следует)