Редактирование: Посещение Орловщины Сталиным (раздел)

=== Святая земля горит под колёсами Вельзевула===

По воспоминаниям тогдашнего начальника охраны Николая Власика, в то лето кремлёвский горец сам лично возжелал длиннющих покатушек на импортных драндулетах. Хотя обычно верные чекисты поднадзорную им тушку во френче доставляли особым кораблём по Волге, либо спецпоездом по кратчайшему железнодорожному пути к благоухающим абрикосовым рощам. А тут вождь заявил, что хочет автомобильного рандеву. А хотелка б-га выше всех законов советского государства.

Но, дорогой друг, это сейчас ты можешь на любой мало-мальски адекватной тачке обкатать все просторы ЦФО по нескольку раз, а вот в 1947 году этот финт невозможно было осуществить, даже если дороги были практически свободны (они такими и были), а за рулём сидели люди с холодной головой, теплокровной сердечной мышцей и чистыми портянками. Потому что самих дорог в нашем современном понимании имелось ну очень мало. Асфальт заканчивался сразу за Тулой, и дальше шла накатанная грунтовка.

Сталин стартанул на пиндосовском «Пакккарде», нарезая километры в глубокой секретности от ничего не подозревавшего народа. И тут случилось неожиданное. «Пакккард», проверенный людьми в штатском, выдержал по грунтовкам около 100 км, и как только въехал на благословенную орловскую землю тут же сломался. Покрышки накрылись. И это не случайно, ибо орловские дороги – до сих пор остаются залогом равенства для всех жоп, невзирая на положение их владельцев.

Ёска, конечно, негодовал, но скрыл своё проявление обильных чувств за седеющими усами. Красный Б-г вышел из машины и решил пройтись по дороге, хотелось размять ноющие суставы, да и так - поглазеть окрестности, коль такая оказия подвернулась. Естественно, охрана держалась рядом. Август (а это случилось именно в этом месяце) не особо палил лучами местные ландшафты, поэтому вождь народов и по совместительству идейный борец с царизмом проковылял достаточно далеко вдоль грунтовки. Предполагалось, что когда «паккард» починят, то он нагонит отца всех советских наций по пути следования.

Во время сего променада случилось три истории. Верить им или нет – дело личное. Первая – это народное предание, а вторая и третья – воспоминания чекистов.

Когда Усатый продвигался в сторону Мценска, первым из говорящей биомассы, кто его заметил, была местная бабка. Она его опознала, благодаря огромному культу личности в сознании. Тогда ещё не было всяких приложений с распознаванием лиц по синяку над бровью или соплям под носом, но Виссарионовича верные сыны Отчизны узнавали даже по не точным галлюцинациям из-за воздействия различных веществ, а в живую – достаточно было тысячных долей секунды. Но реакция бабки оказалась несколько своеобразной. Старушка пала на колени у дороги, но не для известного упражнения с уставшим дальнобойщиком как это принято в постиндустриальных обществах, а для сакральной позы в стиле оберега или восхищения. После чего бабка начала неистово креститься и причитать. Виссарионович сразу смекнул, что это вовсе не «Леди Макбет Мценского уезда», посему говорить по душам с этим впечатлительным персонажем попросту не о чем, и пошёл дальше к Зуше. Бабку охрана успокоила – как именно, народное предание не говорит.

Теперь чекистские россказни, которые вполне могли коррелироваться с действительностью.
Прошагав ещё немного в южном направлении, гений внутрипартийных разборок увидел на обочине три грузовика. На одном из них местные работяги меняли покрышки. И тут, узрев Усатого, рабочие просто растерялись и впали в оторопь. Когда же вождь и его охрана поравнялась с сынами орловского пролетариата, то рабочие стали обнимать и целовать друг друга, произнося при этом следующую фразу: «Вот какое счастье, так близко видели товарища Сталина!». Как позже напишет советский поэт: «Было тихо, было жутко от такой голубезны!». Счётчик фиксации холуяжа тогда выдал один из рекордов в категории «Лизни поглубже». Усатому, по заверению Власика, сиё понравилось и он, не оборачиваясь, прошёл дальше.

Затем красный лидер всех советских наций и прогрессивного человечества вместе с телохранителями наткнулся на мальчугана. Виссарионович решил вступить в диалог с сим обладателем ещё не окрепшего мозга, понимая, что разговор будет живым. Паренёк не подкачал, так как несмотря на статус б-га у своего собеседника, сам он был пока ещё в таком возрасте, когда всех богов частенько принимают за друзей. Пацан оказался коллегой Иосифа. Пока Виссарионович пас народы, молодой сын Орловщины практиковался исключительно на парнокопытных. Он держал путь в деревню, собственно для того, чтобы пасти коров. В свободное время от этого важнейшего государственного дела мальчуган посещал школу. Учился в 4 классе на четвёрки и пятёрки. Как выяснили чекисты, пацана звали Вова, но это был не тот Вова. Пастуху пожелали профессиональных успехов и распрощались, так как подъехала запасная машина - бронированный «ЗИС-110», и Сталин покатил прямиком в Орлец.